– Возможно, – сухо ответил я.

– Райн, нужно верить в любовь. Без нее в мире очень грустно.

Я посмотрел в другой конец зала. Там висела единственная картина, оставшаяся после правления Винсента. На холсте был изображен умирающий ришанин. Он тянулся к чему-то недосягаемому.

Что-то буркнув, я кашлянул и выпрямил спину.

– Не надо со мной нянчиться, – сказал я и кивнул в сторону пиршественных столов. – Иди перекуси. Я же видел, как ты, едва войдя, начала пожирать глазами эти деликатесы.

– Может, самую малость, – засмеялась Мише.

Она хотела чмокнуть меня в щеку. Я торопливо отстранился и потянулся за бокалом, замаскировав ее порыв.

У меня не было намерений обидеть Мише. Я сделал так совсем по другой причине: в зале появился Симон Вазарус, что заставило меня с повышенным вниманием относиться к любой мелочи.

Ничего не подозревавшую Мише это задело. На ее лице мелькнула обида, больно отозвавшаяся у меня внутри.

– Теперь мне нужно быть особо внимательным, – шепнул я и выразительно посмотрел в сторону Симона.

Мише поняла, что к чему. Ее лицо посуровело.

– Это он? – холодно, с нескрываемой ненавистью спросила она.

Я не ответил. Я выстраивал безупречный фасад правителя, где-то сознавая, что вновь подражаю Некулаю. Я не позволил себе открыто смотреть на Симона, однако чувствовал его взгляд на себе. Чувствовал, как он приближается ко мне. Возникло ощущение, будто ко мне подкрадываются.

Я ненавидел себя за то, что он вызывает во мне такое чувство.

– Исчезни, – сказал я Мише, досадуя, что это прозвучало жестче, чем следует.

Но мне совсем не хотелось, чтобы Симон заметил ее присутствие.

Она поспешила к пиршественному столу, а я остался стоять в своей наигранно невозмутимой позе и ждал, когда Симон и его жена Леона подойдут ко мне. В зале стало совсем тихо. Каждый знал, какую сцену наблюдает. Краешком глаза я увидел Кайриса. Тот как бы невзначай оказался у меня за спиной. И взгляд Вейла, словно копье, пробивал меня насквозь.

– Приветствую тебя, король.

Этот голос, эти слова вернули меня на двести лет назад. Так он всегда здоровался с Некулаем, приторно выказывая почтение и неизменно благодаря за подарок, приглашение или угощение. Иногда он благодарил за меня.

Наконец я соизволил взглянуть на них.