Я бы предпочел, чтобы люди вообще не появлялись на этом торжестве. Но перемены совершаются медленно, о чем я постоянно себе напоминал. Сегодняшняя церемония должна убедить множество авторитетных и в то же время отпетых негодяев, что я – один из них. А потому надо, чтобы все выглядело надлежащим образом.

Кровь была пресной и сладковатой. Добавленное спиртное придавало ей легкую горчинку. Я был устроен так, что всегда с удовольствием пил человеческую кровь, и никакие соображения морального порядка не могли этого изменить. Какая чудовищная несправедливость: пить человеческую кровь – даже добытую насильственным путем – мне всегда было приятно, а вот хорошо прожаренное мясо вызывало вкус пепла. Полусырое, с кровью, еще куда ни шло.

И все же со времен Кеджари даже человеческая кровь потеряла былую привлекательность, став какой-то… однообразной: слишком пряной или чересчур сладкой.

Со времен Кеджари.

Нет, со времен пещеры, когда Орайя, по сути, спасла меня, предложив свою кровь. Тот вкус, те звуки и ощущения будут меня преследовать до конца моей проклятой жизни.

Я качнул бокал, зацепившись взглядом за большой палец, на подушечке которого оставался слабый след от укуса.

Не хотелось признаваться, но в последние дни я часто смотрел на этот след.

А сколько раз я вспоминал ощущения от прикасаний языка Орайи к моей коже. И выражение почти животного наслаждения на ее лице. Этим выражением я мог бы упиваться всю жизнь.

Если вдуматься, я цеплялся за какие-то глупости. За нежное, голодное прикосновение ее языка. За ресницы, дрожащие от наслаждения. За стон, когда я касался ее крыльев, за непроизвольно дрожавшие ноги и выгнутую спину. Как она тогда пахла, охваченная возбуждением, словно она…

Ну и ну! Что со мной творится?

Я сделал новый глоток, прогоняя неуместные мысли. Жаль, в кровь добавили мало спирта. Мне отчаянно захотелось пива. Человеческого пива.

В зал вошли еще несколько аристократов. Все поклонились мне. Я бесстрастно посмотрел на них, поздоровался небрежным кивком и слегка махнул рукой, показывая, чтобы шли дальше. Я принял их знаки почтения, как и полагается королю, не ждущему иного поведения от подданных.

Аристократы проследовали по залу и остановились перед виновниками торжества. Подобно мне, Вейл принял их поздравления как нечто само собой разумеющееся. Лилит, стоявшую с ним рядом, сковывало плохое знание языка. Перед началом Кайрис довольно грубо посоветовал ей вообще не раскрывать рта, что она и старалась делать. Но стоило очередному гостю отойти, она тут же принималось возбужденно шептать Вейлу на ухо, забрасывая его вопросами.