Так продолжалось, пока я не увидел его.

Это мгновенно вышибло меня из кровожадного забытья. Незримый удар был настолько силен, что я застыл на месте весьма в невыгодный для себя момент. Я парировал выпад ришанского солдата, и тот, воспользовавшись моим замешательством, сильно ранил мое плечо.

Я все-таки схватил ришанина, проткнул мечом и сбросил вниз, но даже не взглянул. Я смотрел вверх.

На замок.

Симон стоял на том самом балконе, где однажды пытался меня убить. Невзирая на хаос битвы и скопище мертвых тел, я знал: он там. Знал, потому что чувствовал его, как чувствуешь рябь на пруду, вызванную не ветром, а некой жуткой тварью, кружащей под водой.

И ощущения не обманывали меня. Я чувствовал какую-то жуть.

Ничего подобного прежде я не испытывал, но ощущение мгновенно укоренилось у меня в теле. Сражаясь с ришанами, я пробудил в себе первобытного зверя, и теперь этот зверь чувствовал угрозу. Угрозу, невесть откуда взявшуюся и не принадлежавшую этому миру.

Что это было?

Я прошел слишком долгий путь, чтобы бояться. Я и так непозволительно долго боялся Симона и подобных ему, хотя и отказывался признаваться в этом себе или кому бы то ни было.

Вейл не успел меня окликнуть. Я проталкивался сквозь наших воинов, прорубал себе путь сквозь чужих. Я двигался сквозь тела, крылья, мечи, убирая с пути все, что находилось между Симоном и мной.

Я знал, что должен его убить.

Он ждал меня на балконе с мечом в руке, расправив янтарные крылья. Волосы были стянуты в тугой пучок на затылке, что еще сильнее подчеркивало жестокие черты его лица.

Я не стал сбавлять скорости. Наоборот, еще сильнее взмахнул крыльями, чтобы побыстрее достичь балкона. Я не видел ничего, кроме его хищной улыбки. Еще через мгновение мы с ним сцепились.

Наше столкновение сопровождалось оглушающим грохотом, лязгом стали и всплеском магии. Мой Астерис окружил нас покровом черного света. Наши тела тоже столкнулись. Мой меч ударился о лезвие его меча.

Симон немедленно парировал удар. И после стольких лет он оставался сильным воином. Невзирая на свой возраст, он не давал мне спуска. Даже моя магия не могла его удержать, хотя ее и подстегивала ненависть, сопровождавшая каждый удар меча.

Я был ранен. Я устал, но тело не желало этого замечать.

«Я его убью».

Сквозь красную дымку гнева и черноту Астериса Симон выглядел пугающе похожим на двоюродного брата. Словно не он, а мой бывший хозяин язвительно усмехался в промежутках между ударами и контрударами и издевательски подзадоривал продолжать.

Сколько раз в прошлом я рисовал в своем воображении картины убийства Некулая?