– Итак, – Электра садится прямо, обхватывает руками колени, – все сыграли свою игру. Ты отправила моего брата за тридевять земель, а я не стала препятствовать, чтобы ты спасла лицо, а он – честь, чтобы создать историю, достойную поэтов, покуда не придет время завершать это дело. Время пришло, и вот конец дела. Мы договорились?

Пенелопе иногда снится, что она море и у нее в сердце течения, которые могут двигать затонувшие города, которые меняют направление в тишине и не чувствуют волнения и бурь, сотрясающих поверхность.

– Договорились? – переспрашивает она. – Мне показалось, мы не вели переговоров.

– Нет, – соглашается Электра, – не вели. Я надеюсь, в грядущие годы это не омрачит нашей дружбы. Я бы очень хотела, чтобы однажды мы подружились.

У Электры нет друзей. Ее мать ревниво относилась к настоящей любви, если та вдруг возникала рядом с ее странной, хмурой дочерью. Теперь, когда мать мертва, Электра поклялась найти друга, несмотря ни на что, но она не знает, ни что такое дружба, ни как привить ее своему сердцу. «Царицы, мои царицы, – шепчу я, – давайте будем держаться вместе, связанные тайнами и тенями, мои прекрасные царицы».

– Я хотела… хотела спросить. Вот это… ты защищаешь свое царство, но защищать ее?.. Зачем это делать царице?

– Ты хочешь знать почему? Почему я отправила твоего брата на Гирию, поставила все на кон, чтобы защитить твою мать?

Электра сглатывает и кивает.

Пенелопа обдумывает это, пытаясь распутать клубок мыслей, отцепить правду от неуверенности. Когда она начинает говорить, ее слова, словно камни, падают на мое разбитое сердце.

– Когда она умрет, в Греции больше не останется цариц. Знаю, что я… Но то, как я правлю, люди видеть не должны. Елена… и я знаю, что и ты… Но даже если ты выйдешь замуж за мудрейшего, добрейшего человека на всех островах, его слуги будут мужчины, его советники будут мужчины, голоса, говорящие ему, как быть мужчиной, будут исходить от мужчин, которым их отцы, а тем их отцы объясняли, что быть мужчиной – значит управлять. Что быть мужчиной – значит стоять выше, обладать качествами господина, которыми женщине обладать не суждено. Ты никогда не будешь царицей, Электра. Не будешь такой, как твоя мать. Что бы ты ни делала. Мы воспитали слишком много сыновей, которые никогда не поймут нас. Клитемнестра последняя из нас. Она не заслуживает смерти.

Электра думает об этом замерев, как будто ее коснулся холодный ветер. Потом качает головой, отбрасывая мысль, которую неспособна понять, не хочет понимать, не может не понять. И миг уходит, как будто эти слова не были сказаны, как будто правда не прозвучала в темноте, а мои слезы – лишь лунный свет и замерзшая роса.