Наступает молчание. Пенелопа окунает пальцы в ручей. Иногда ей кажется, что он отвечает на ее прикосновение, что вода закручивается вокруг ее руки, как мягкие щупальца любопытного осьминога, может быть, распознавая кровь матери – той, что родила и бросила ее, – в ее человеческой плоти.

– Был один человек, – продолжает Электра, – по имени Гиллас.

Пенелопа – сама ручей, и если она закроет свой разум, то, кажется, сможет вместе с водой утечь в морскую даль. Она часто думает, что морем, наверное, быть очень приятно. Может быть, она найдет на дне тело мужа, обернется вокруг него, вынесет на поверхность то, что от него осталось, и скажет: «Смотрите, смотрите, вот оно. Все кончено. Вы продолжайте заниматься своими делами, а я просто буду бесконечно плескаться волнами в ваши окровавленные берега».

Но Электра говорит, и Пенелопа не может уйти в свои грезы, а вынуждена слушать.

– Этот Гиллас был контрабандистом с западных островов – может быть, ты его знаешь? Именно он помог моей матери сбежать, когда погиб Эгист. Он отвез ее на Итаку, но здесь она совершила какую-то ошибку, какую-то оплошность, которая открыла ему, кто она такая. Она дала ему два кольца: одно – в уплату за перевозку на Итаку, другое – за путешествие дальше. Когда он понял, кого везет, отправил раба с одним из колец в качестве доказательства к некоему микенскому осведомителю, который живет на Закинфе. К тому времени мы с Орестом уже шли по следу матери, так что нам было несложно, получив это известие, сменить курс на Итаку.

Пенелопа кивает в пустоту и снова слышит оговорку двоюродной сестры, маленькое слово, на которое ей, видимо, стоило обратить больше внимания.

«Ты отдала ему золотую вещь… Перстень – другого такого не сыщешь».

«Ты нашла их?»

Не один перстень. Два.

– К тому времени, когда мы добрались сюда, этот Гиллас уже погиб. Вероятно, был убит моей матерью. Но если он мертв, то она не могла скрыться с острова. Когда второй перстень обнаружился на Гирии, я была, как ты можешь представить, поражена, не стану скрывать. Очень сердита, удивлена ее хитростью. Оресту, конечно, ничего не оставалось, кроме как пойти по следу: слишком много людей знало, что след ведет именно туда, и пусть даже он не нашел бы ее, но необходимо было по меньшей мере показать всем, что он готов бросить вызов самим богам, пытаясь поймать ее. Он не мог сидеть и ждать, пока она снова появится на Итаке: терпение несвойственно героям. А вот я могла. Несколько дней я даже отчасти верила в твою придумку, но потом подумала: это же Пенелопа, жена Одиссея, самого хитрого человека в Греции – так говорил мой отец. И как хорошо он выбрал себе жену. Она сестра моей матери. Может быть, моя мать и обижала тебя в детстве, она ведь дочь Зевса, но она всегда говорила, что ты умная. Умная утка Пенелопа. Умная уточка. Скажи мне, сложно ли быть на этом острове царицей?