Сирена помедлила, сделала новый глубокий вдох и с тревогой коснулась следующей. Ничего. Меньше чем ничего — жемчужины мертвы, пусты. Попыталась снова, и ощущение показалось ныне просвещенным пальцам мелким и серым. Она чуть не открыла глаза. Перешла к следующей.

— Слава богу, — вздохнула она про себя, когда ударила очередная небольшая волна прошлого, и так продолжалось до последней — одной из двойных ниток, в которых она узнала бабушкины.

Снова — ничего. Та же тошнотворная пустота. Теперь она-таки открыла глаза. Да, двойная нитка выглядела как положено, в этом можно быть уверенной. Но все же не та, нешуточно не та. Внутри, в тех самых местах, только что упивавшихся и заливавшихся великолепным теплом, наворачивалась смута дурноты. В день его отъезда она вернулась к фальшивому жемчугу. С великой аккуратностью изучила, потом позвонила машине.

Тисса Чакрабарти был не самым честным человеком, зато достаточно обходительным и знал свое место. Более того, свой статус он стерег с безжалостной и догматичной точностью. Он был самым уважаемым ювелиром города. Единственным, кто мог вынести окончательный вердикт растущим подозрениям Сирены. Когда в облаке мертвенной пыли перед его владениями остановился сиреневый лимузин и в крошечную безукоризненную лавку вошла дама, он взлетел со своего насеста в уголке, роняя увеличительное стекло из просиявшего глаза.

— Мадам, — залебезил он, широкими жестами приглашая к своей стойке с рядами запертых шкафчиков. Помахал двери и здоровяку, сидевшему в ее тени.

— Обожди на улице, присмотри за автомобилем леди, — сказал он своему сторожу, который вывалился в дверь, чтобы смерить взглядом шофера.

— Ради вашей безопасности, мадам, чтобы не допускать отребье.

Он вытащил для нее сиденье и обмахнул от пыли.

— Чем могу вам помочь, мадам?

Сирена достала из сумки шкатулку, открыла и вынула спутанные нитки жемчуга.

— Расскажите мне о них. Я вознагражу вас за профессиональное мнение.

Чакрабарти перешел на другую сторону стойки, вернул монокль в глаз и сделался весь серьезным и формальным. Распутал нитки и выложил на черном бархате. Потянул за спиной тонкую металлическую цепочку, открывшую прорезь в потолке. Прямо на стойку упал яркий свет.

Работал он молча, вертел колье в острых пальцах. Время от времени одобрительно мычал. Остановился на полпути, вдруг снова заметив Сирену.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, мадам?

— Нет, спасибо.

Его застигли врасплох ее великолепные глаза.

— Прошу, продолжайте.

— Да-да, — ответил он и перетащил взгляд на другие драгоценные белые шарики. Еще через десять минут снял лупу и произнес: