— Да, солдату.

— Откуда вам это известно?

— Потому что, мадам, на нем остались благородные шрамы битвы.

— Где?

Чакрабарти оторвал руку от черного бархата и показал себе на глаза.

— На лице, — ответил он голосом, встревоженным ее выражением.

Больше не проронили ни слова. Она медленно собрала свое имущество, оставив две фальшивки. Положила на стойку большую хрустящую банкноту. Чакрабарти уж было возразил, но она поднесла палец к губам, взяла сумку и ушла. Он остался за стойкой, глядя на брошенные ожерелья и желая, чтобы они никогда не попадались ему на глаза.

Вернувшись домой, Сирена ничего не сказала Гертруде. Но провела скрупулезную опись всего своего имущества и добавила новые оскорбления в список трещин, растущих в ее доме.

Глава тридцать вторая

Глава тридцать вторая

По узкой тропе к лесозаготовительной станции шаркали сто тридцать пять человек. Во главе шли Измаил с вестником, а Вирта несли ближе к концу. Это стало бы триумфальным возвращением, если бы в лагере его кто-то мог видеть. Всюду были обезьяны, и на них не произвело впечатления прибытие очередной кучки загадочных недолюдей. Впрочем, другие звери леса были более чем благодарны странным незнакомцам за свежее и обильное мясо, оставленное ими позади.

Измаил кликнул Флейшера и полицейских. Никто не вышел; в открытых окнах станции порхали птицы. Атмосфера была оцепенелой и неловкой, и Измаил достал пистолет; припухлость спала с пальцев, он уже мог коснуться спускового крючка. Осторожно обогнул хижину и направился к поезду. Лимбоя не обратили на него внимания и, не говоря ни слова, направились прямиком к своим рабским вагонам, словно никогда их и не покидали. Он поднялся на подножку и дотронулся до локомотива. Холодный. Что-то неладно. Он пнул металлическую дверцу топки, и внутри что-то зашебуршалось. Он отскочил, а через пару минут снова пнул защелку и распахнул дверцу, сунув внутрь ствол «манлихера».

— Нет, хозяин, не стреляйте!

Это был Мерин.

Не сразу он поддался уговорам и вышел. А выйдя, весь трясся, и глаза его бегали по округе. Он заикался и панически нашаривал дыхание и слова.

— Где Флейшер? — спросил Измаил.

Мерин посмотрел так, будто впервые слышал это имя, а потом вдруг ворвался в понимание.

— Должно быть, пропал с остальными, все пропали.

— Куда пропали?

— Не могу знать, просто пропали. Исчезли, их забрали.