Через час после того, как вокзал переполнился, все услышали свисток, за которым последовал заикающийся залп пулеметного огня, вызвавший рядом со станцией бурю деятельности. При появлении дымящейся черной точки началось бешеное волнение. Люди бросились по путям навстречу. Когда тормозящая махина завизжала на станции, а Мерин озвучил последний оглушающий сигнал, в колыхающейся толпе негде яблоку было упасть.

Гертруда и Сирена чинно сидели в «фаэтоне», ожидая, когда к ним кто-нибудь подойдет.

— Они нашли всех, — крикнул кто-то от вагона рабов. И великий рев поднялся в толпе.

Измаил выглядел безупречно. Он уже прошел по поезду к открытому концу вагона, где уселся на ящик с «Гочкиссом» на коленях. Теперь, когда поезд остановился, он поднялся и раздавал приказы толпе. Требовал, чтобы в первый вагон взошли медики. Нужно «доставить людей в больницу». Позвал помощь, чтобы загнать лимбоя обратно в рабский барак. Притворился, что не заметил сиреневый «фаэтон», стоящий у входа на вокзал. Пусть подождут и наблюдают за его триумфом. Измаил сошел на перрон и вернулся к вагону, внутри которого на носилках лежал Вирт. Раздвинул дверь и ждал медиков. Тут заметил, как через толпу пробиваются Талбот и еще три важные персоны. Отвернулся от них и вошел в купе. Компания Талбота задержалась недалеко от путей, пока выясняла, что происходит. Измаил театрально возник в дверях, поддерживая Флейшера, вида отсутствующего и расхристанного, и помог ему спуститься по ступеням, словно хворому ребенку или хрупкой старой деве. Талбот бросился к ним, подхватил Флейшера за вторую руку и удостоил Измаила взглядом, полным изумления и восхищения.

Дождь прекратился и вырвалось жаркое солнце, накинувшись на испускающую пар станцию и перрон. Измаил отступил от благодарностей, какими его осыпала мельтешащая толпа, зная, что сегодня девушку ему не увидеть. Он будет ждать момент их встречи, сколько может, и ночь в постели Сирены — часть этого предвкушения. Хотя бы теперь у нее не будет для него ничего, кроме похвал, а значит, она может стать более благодарной и чуткой под одеялом.

Носилки с Виртом передавали по пути к карете скорой помощи, и Измаил гаркнул:

— Поспешите, да поаккуратнее, этот человек — герой.

Громкое слово разнеслось так, что его подхватили все. Как ни странно, осело оно не на зловонный грязный полутруп, который спешно несли через множество, но обратилось на безупречного раненого парня, вернувшего лимбоя и теперь командующего их прибытием и уходом за своими друзьями.

К сожалению для Измаила, пальмовых листьев у вокзала не росло.