— Убери с меня свой жирный обрубок! — запищала щетка с глазами стрекозы.

— Эта хрень говорящая?

Стас отпрыгнул, поскользнулся на ослизлых камнях и упал в траву, затем почувствовал, что в затылок бьет недовольный взгляд наставницы.

— Ходят тут, как у себя дома, — бурчала щетка, скрываясь в зарослях. — Плато создано не для экскурсий!

— Да? А ты создан, чтобы блёвань с земли подтирать, вот и заткнись! — закричал Стас вслед.

Он пнул ногой камень, на котором поскользнулся и скорчился от боли. Задышал, как разъяренный бык.

«Походу палец сломал», — подумал Стас и снял ботинок, чтобы проверить.

Палец пульсировал.

— Та сколько ж нам еще идти?!

— Нисколько. Мы на месте, — подбодрила Лилиджой. — Пора сворачивать в лес. Дерево, в котором живет зачаток души Андриана совсем рядом.

Наставница помогла обрадованному Стасу подняться.

Когда они завернули в малахитовую рощу, огонек заскворчал, словно масло на сковороде.

— Слушай, хотел узнать… Вот найдем мы Андриана, а потом… потом мы можем поискать душу моей земной матери?

На стволах щелкали лапами оранжевые сколопендры. Их количество ужасно беспокоило Стаса, а еще больше — их длина. Они размером с ногу, что ли? Во тьме не разглядеть, но очертания устрашающие.

Лилиджой ответила севшим голосом:

— Зачем?

— Я должен кое-что узнать.

— Стас, я прекрасно понимаю, о чем ты хочешь узнать. Но зачатки душ не разговаривают. И… она не скажет тебе, убивал Дан ее или нет. Почему бы тебе не поговорить со своим отцом?

Фиалковые радужки блестели в свете звезд. Синие волосы лентами разлетались на ветру. Лицо серьезное, и безумно ей идет, привлекает. Говорят, улыбка украшает людей, но только не Лилиджой — ее красота в задумчивости. С другой стороны, сейчас эта гримаса раздражает, потому что в мыслях шепчет фраза «Она знает. Знает и не говорит», хотя на самом деле наставница почти всегда такая.

— И он, конечно, скажет правду, — ответил Стас сарказмом. — Я хочу с ней увидеться, но ты упорно запрещаешь! Ответь хоть: жива она или нет?