Мало ли?
Скрип досок разносился по залу, пока Феликс шагал обратно к дивану — у него закружилась голова, пришлось опуститься в объятья теплых подушек.
Плотная темень стала жиже в свете камина.
Феликс выдохнул и расслабился. Тишина. Все души отдыхают наедине с собственными мыслями. Им многое нужно вспомнить. Как и Феликсу.
В зал проскользнула тень. Она принесла за собой голос. И этот голос — режущим эхом отозвался в сердце. Феликс не повернул голову, он прошептал, не громче треска облизанных огнем веток:
— Нет, Этель. Не пытайся.
— Я должна...
Этель схватила его за руку.
— Не знаю, как ты здесь оказалась, но наш разговор априори закончится плохо. Я не могу тебя простить. Ты желала моей смерти! Оставь меня, — сквозь зубы выговорил Феликс.
Он выдернул руку из ее ладоней и пошатываясь поднялся на ноги. Этель упала на колени и обхватила его бедра.
— Прости, умоляю! Прости меня, Феликс! Я хочу спасти тебя, хочу искупить вину, Феликс, пожалуйста, Феликс!
Феликс в ужасе оглянулся. Души оборачивались на них, но Этель было всё равно.
— Он хочет убить тебя, давно хочет! Я ошиблась! Все совершают ошибки. Я помогла ему до того, как мы с тобой познакомились. Я не знала, как всё обернется… Не знала… Не знала, что влюблюсь в тебя… — давилась она слезами и больно впивалась ногтями. — Дай помочь тебе, Фел, а потом ненавидь! Я так виновата перед тобой. Так виновата!
Признания в любви Феликс услышать не ожидал.
Проклятье...
Из кожи будто выпали колючки, которыми он собирался Этель терзать. И Феликс снова превратился в лысого мягкого ежика, тающего при виде женских слез.
Крепко обнимая мужские бедра, Этель продолжала извиняться. Сердце девушки так колотилось, что Феликс чувствовал его беспорядочные удары. Пламенный шепот коснулся полоски кожи над штанами и разнесся по телу, заставляя с полустоном выдохнуть. В животе пригрелся сладкий холодок.
— Тише, тише, эй, — Феликс опустился на колено и вытер слезы с кофейной кожи. Поцеловал девушку в лоб. — О чем речь? Кто хотел убить меня? Кому ты помогала?