Содрогнувшись от мысли, что ему предстоит кормить это исчадие ада, Джек еще раз вытер полотенцем свою тыкву, проверил ее со всех сторон и кое‐как втиснулся в узкое отверстие.

– Э, – вытаращился на него Франц. – Ты зачем тыкву опять напялил, когда у тебя теперь башка есть? Дурак, что ли?

– Непривычно мне без нее как‐то, – пробормотал Джек смущенно, прокручивая ее так, чтобы в треугольных прорезях оказалась уже не тьма, а его черные глаза. – Мое лицо такое… Ну…

– Некрасивое? Имеешь в виду, что ты оказался страшненьким?

– Я не страшненький! – вспыхнул Джек почти голубым огнем. Опять. – Я нравлюсь себе что с головой, что без! Это называется здоровая самооценка. И лицо у меня объективно симпатичное, но только когда я не улыбаюсь. Не могу я теперь улыбаться, сразу Ламмаса в зеркале вижу, вот о чем я.

– Да не, ты совсем не похож на Ламмаса! – бросился утешать его Франц. – Ламмас с этой головой как‐то посолиднее смотрелся, мужественно… А ты, мелкий, с ней на цыпленка похож, еще кудрявый такой, как бездомный купидон. Прямо мелочь из кошелька тебе отсыпать хочется.

– Лучше бы ты сказал, что я правда похож на Ламмаса…

– Да брось. Если тебя так это напрягает, то я могу дать тебе контакты своего психотерапевта. Она такая классная! Вместе со мной про самоубийства шутит.

– Ты уверен, что это психотерапевт?

Франц крепко задумался.

Побоявшись и дальше ставить под сомнение психотерапию Франца – хорошо, что он вообще на нее записался! – Джек схватил стаканчик с недопитым кофе, кивнул Лоре, которая принялась уплетать поданный Наташей тыквенный суп, и вышел из кафе. На вкус, кстати, кофе оказался гораздо хуже, чем он себе его представлял: горький даже с двумя ложками сахара, сносный разве что с литром молока. Запах был куда приятнее! И все равно Джек всасывал его в себя через трубочку, продев ее в тыквенный рот. Смаковал, хоть и кривился. Пытался запомнить, чтобы больше никогда-никогда не забывать. Наслаждался тем, что имел, а имел теперь Джек абсолютно все, о чем мечтал когда‐то.

Ну, почти. Еще немного, и вот тогда действительно…

Сейчас-сейчас…

– Моя шляпка!

Стаканчик с кофе подскочил у Джека в руках и выпал, расплескавшись, едва он успел сделать от кафе несколько шагов. Ветер сметал к его ногам бронзовые листья, а вместе с ними неожиданно принес круглую остроконечную шляпу – вот прямо этим самым острым концом в треугольный глаз тыквы ее и воткнул, и вместе с тем прямо в настоящий глаз Джека. Он ойкнул от боли, отшатнулся, но шляпу рефлекторно поймал, не позволив ветру снова закружить ее и понести дальше между кирпичных домов. Хозяйка шляпы уже бежала за ней, резво пересекая улицу, и пятиэтажные дома, заросшие белладонной и красным плющом, казалось, склонялись над ней вместе с ветвями полуголых деревьев, чтобы поближе рассмотреть, щурились и хихикали.