– Вот что не так с людьми, а? – вздохнул настоящий и, несомненно, самый что ни на есть оригинальный Джек, отодвигая стул под желтыми шторами в крупный горох и плюхаясь на зеленую, как тыквенный хвостик, подушку.

– Может быть, то, что они люди? – предположил Франц, перебирая в руках письма из кремово-желтой бумаги, изрядно пожухшей от той влажной земли, на которой их, должно быть, писали. – Не понимаю, что тебе не нравится.

– То, что меня превратили в городскую страшилку, вот что!

– Тебя благодаря этому пресса теперь найти не может и в суд затащить. Одни плюсы! Помнишь, как кто‐то в восьмидесятые расклеил плакаты по всему городу с моим портретом и подписью «Не верьте этому парню, если он попросит его убить – он все равно не умрет»?

– При чем здесь это?

– Ну, я тогда тоже целых полгода был знаменит…

– Меня не известность моя смущает, а то, что я подаю дурной пример. Да и туристов с жителями вернуть в город это ничуть не помогает, знаешь ли. У нас работать на ферме и так почти некому!

– Ничего-ничего! – Наташа протиснулась к их столу и принялась наполнять опустевшие чашки горячим ароматным кофе со сливками, подкладывая на блюдца лишнюю порцию коричного печенья. – Я на следующей неделе такое меню забабахаю, что к нам со всех уголков земного шара съезжаться будут! Я ведь наконец‐то поняла, из-за чего тогда захворало мое кафе, когда продажи упали год назад… Все из-за скудного меню, да-да! Новинок давно не было. А теперь у нас и тыквенный конфитюр начнут подавать, и тыквенные пряники, и тыквенный омлет, и даже тыквенную самогонку! Вот увидите, популярность города до небес взлетит.

Лора, Франц и Джек переглянулись, но никто из них не решился возразить. Несмотря на то что минул почти год, как Наташа полностью выздоровела и клематисовая лихорадка больше не давала о себе знать, оставив в покое всех жителей так же, как этот мир оставил Ламмас, они трое все еще чувствовали себя виноватыми перед ней, в частности, Лора. Размешивая ложечкой свой душистый зеленый чай с бергамотом и лимоном вместо кофе, она постучала этой ложечкой по малюсенькому сколу на фарфоровой чашке и улыбнулась. Из ее тубуса, обтянутого молочной кожей, торчал незаконченный проект новой застройки городской площади, который она обсуждала с Душицей как заместителем мэра, до того как прийти сюда.

– Итак, на чем мы остановились? Прежде чем тебе, Джек, приспичило в туалет…

– Я мыл руки после печенья!

Письма снова зашелестели в руках закатившего глаза Франца. Он аккуратно вспорол последнее, самое свежее, ножичком для масла, который остался после поедания Лорой сэндвичей с яйцом-пашот, и быстро пробежал текст глазами перед тем, как зачитывать его вслух. Почерк Титании всегда напоминал виноградные лозы, поэтому, чтобы через них продраться, Францу потребовалась минута-другая.