— Нет… Йева, тебе пора уже иметь ясный разум, не затуманенный привязанностью к очередному сокроватнику, коих на твоем веку будет еще достаточно, поверь мне.

— Я и правда привязалась к Уильяму больше положенного… Но я вижу, что стала для него лишь второй… Отец, он болен, болен этой демоницей, и она единственная, кого он по-настоящему любит.

— Так и есть, увы. — Филипп посмурнел, вспомнив о кельпи. — Его душа крепко связана с Вериателью, хотя он этого пока не понимает. Это даже нельзя назвать любовью — это отягчающее проклятие, которое влияет на них обоих, и, может статься, демоница сама уже не рада, что не погубила его в детском возрасте, а дала связи окрепнуть. Хорошо, что ты это понимаешь. Но в чем же тогда дело?

— Я хотела бы видеть в нем хотя бы друга… Он достоин этого… Он относится к вам как к отцу, наставнику, помогает, очень быстро вникает во все. Пап, ну вы же сами все видите…

— Исключено! — отрезал Филипп. — Написанное мной письмо с объяснением ситуации и моей просьбой уже доставлено в Йефасу. Доставлены они и всем лояльным к нашему роду старейшинам. Наш Уильям уже мертв. В Йефасе приговор лишь приведут в исполнение.

— Но ведь это вы писали, отец… Значит, все можно поменять! Неужели за столь долгую жизнь все ваши чувства настолько охладели?

На глазах у Йевы выступили слезы, и она умоляюще посмотрела на графа.

— Увы, чувства никуда не деваются даже у тысячелетних бессмертных, моя дорогая дочь, только их гораздо чаще затмевает голос разума. Уильям — хороший парень, не лишенный благородства, умный, вежливый, хоть и простодушный…

— Так что же мешает отказаться от собственного решения?

— Слишком много сделано для того, чтобы спасти кого-то из вас, одного из моих любимых детей. И если я изменю свое решение, то потеряю лицо среди подобных себе. Уильям всего лишь инструмент для достижения цели, Йева.

— А я откажусь ехать! — В ее зеленых глазах родилось упрямство.

Филипп ласково посмотрел на дочь, затем усмехнулся.

— Тогда придется засунуть тебе кляп в рот, связать и отправить с верными и преданными мне рыцарями в Йефасу другим отрядом. Йева, пойми, вся наша жизнь состоит из жертв. Мы жертвуем золотом, здоровьем, счастьем, любовью, властью, чтобы получить что-то другое из перечисленного мной. Это равновесие жизни, естественный ход вещей — и ничего нельзя изменить.

— Вы же сами и пытаетесь изменить этот естественный ход жизни, передав нам кровь Уильяма, который получил ее заслуженно. А заслужили ли мы, отец? Нам просто повезло, что вы нас спасли и вырастили как собственных детей.