– Нет, – коротко и хмуро ответил тот.

– А что же Бартлет и Тиддос?

– Тупоголовые болваны, достойные питаться только животной падалью, – сплюнул на уже вычищенный пол Райгар. – Даже если я назову кого-нибудь, – он с трудом ухмыльнулся, – какая, к черту, разница, потому что мой дар все равно отойдет Филиппу!

– Таковы правила – узнать твое мнение, – ответил глухо Летэ.

Ослабший Райгар снова усмехнулся толстыми губами, на которых запеклась кровь.

– Мы имеем все голоса за то, чтобы предать старейшину Райгара Хейм Вайра забвению. В том числе голос Горрона, который перед отъездом оформил сопутствующую бумагу. Если сейчас не найдутся желающие доказать в суде свое право на сей дар, я посчитаю это единогласным решением о передаче дара пострадавшей стороне – Филиппу фон де Тастемара.

Летэ замолчал и уставился на присутствующих тяжелым, будто прибивающим к полу взором.

Собравшиеся тоже молчали. Подобно главе, Филипп пристально всмотрелся в окружавших его старейшин, однако, наоборот, выискивая не тех, кто воспротивится, а с надеждой, что таковых не будет. После суда над рыбаком он ждал чего угодно, только не счастливого исхода. Слишком сложным выдался последний год. Это сомнение, эта мнительность – они ложились на его лицо морщинами, выставляя волнение напоказ против воли.

– Ну что, кто-нибудь желает что-то сказать? У кого-нибудь есть какие-то веские доводы против передачи дара Филиппу фон де Тастемара, преемнику Ройса фон де Тастемара? – настойчиво, с нажимом, спросил Летэ.

И снова тишина. Тишина, однако, благодатная. Старейшины качнули головами. И хотя почти у каждого был тот, кого бы они желали наградить бессмертием, чтобы лишить участи сгинуть в жерновах времени, все понимали: они никем не приходятся Райгару. Райгар имел славу вампира нелюдимого, мнительного, видящего, как и всякий подлец, в каждом прежде всего ответную подлость. Именно поэтому за неимением друзей приоритет в любом случае был у графа Тастемара как у пострадавшей стороны.

– Принято, – удовлетворительно кивнул Летэ. – Что ж, Филипп. Ты свое все-таки получил.

– Подождите! – вдруг вмешалась герцогиня Амелотта.

И Филипп, будто зверь, на загривке которого в предчувствии опасности вздыбилась шерсть, пристально посмотрел на герцогиню.

– Что такое, Амелотта? – спросил Летэ.

– Я хотела бы уяснить статус Офурта, – заявила деловито Амелотта. – Мои земли ведут бурную торговлю с этим графством, сообщаясь через Имрийю. Собственно, после смерти Райгара кому-то придется заняться управлением Офурта. И мне нужно знать, кто это будет? Будет ли этим заниматься его дочь Йева, или они бросят все на волю наместника из Крелиоса?