Ралмантон качался посреди комнатушки, пропахший кровью, болью и дымом. Выходит, Раум скрытно успела подменить всех рабов. А ведь он их проверял, вкушая кровь! В голове пульсировала лишь одна ненавистная мысль. Где он просчитался? Он не говорил о замыслах насчет дворца ни единой живой душе… Или так скора ее реакция на новость?

Он рухнул на колени, дополз до лежанки, где стащил с себя потяжелевший от дождя плащ, которым прикрыл раны.

Увидев, что почтенный истыкан, как еж, Момо вздрогнул. Он нелепо подбежал, не зная, как помочь, но его будто не видели. Глаза вампира застлала кровавая пелена, и только губы зло шептали ругательства. Задрав кольчугу, яростно вцепившись в арбалетный болт, Юлиан попробовал его вытащить, но, сцепив зубы, только скорчился – наконечник был стреловидным и продолжал тереться о его сердце, рвать. Кровь хлестала ручьем, заливая все ковры. Лицо вампира побагровело, и, пока он выгибался дугой, пытаясь избавиться от ослепляющей боли, юноша глядел настороженно, ибо перед ним бесновалось нечто нечеловеческое.

– Я позову лекаря… – сказал Момо дрожащим голосом.

– Не смей!!! – прорычал Юлиан. – Не зови!

– Но почему?!

– Нельзя, дурак… Помо… помоги вытащить… пом…

Юлиан перевернулся, чтобы облегчить страдания, – но это лишь прижало острую кромку к сердцу, – и он почувствовал, что силы его окончательно покинули. На глазах юноши он сделался мертвенно-белым, а рука, которой он пытался вырвать из себя арбалетные болты, рухнула наземь с низкой кушетки, и он весь замер – никакого движения.

Кровь закапала с его перчатки на ковер.

Бледный Момо присел на край кровати. Так он и сидел растерянный, не зная, куда себя деть. Неужели все кончилось? Вот так?.. Ему почему-то вспомнилось, как он, будучи маленьким, вернулся после обмена с Ягусем в деревню. Он тогда зашел в опустевший дом, чтобы обнаружить, что бабулечка умерла от голода… Почему именно это вдруг всплыло в его памяти, он не понимал. Чувствуя опустошение, юноша положил руку на грудь мертвеца.

И услышал, что сердце-то бьется! Да не бьется, а колотится!

Ничего не понимая, Момо остался один с брошенным Юлианом посреди лагеря. Надо было что-то сделать, и он с трудом перевернул тяжелое тело на живот. Потом закатал кольчугу, ухватился за арбалетные болты, попробовал сдуру потянуть их на себя, но они глубоко засели в груди, стали скользкие от крови. Он тянул и тянул, чувствуя, как они не поддаются, ругался, когда вдруг услышал, как кто-то вошел в шатер.

– Почтенный… – послышались зовущие голоса. – Вашего коня нашли у шатра казначея свободно разгуливающим. Седло в крови. Вам не плохо? Это лекарь Бронзий. Почтенный!