К комнатке, где лежал аристократ, приближались шаги. Помня просьбу раненого, Момо встрепенулся и быстро схватил его мастрийский шелковый халат, накинул на себя и, приняв скорбную мину, вышел к лекарю, обратившись Ралмантоном.

– Почтенный, – шепнул целитель, увидев вампира из-за занавеси. – Ваш конь… Седло полно крови… Мы зашли узнать, не требуется ли вам помощь? Не ранили ли вас проклятые эгусовцы?

– Ранили, – кивнул юноша. – Вот, глядите! – И он беспардонно сунул грязную пятерню, которую поранил, доставая стрелы.

Целитель и два дозорных подозрительно покосились.

– Но на вас столько крови…

– То не моя кровь! – рыкнул Момо, подражая знати.

– А… Хм… Врагов? – предположил удивленный дозорный.

– Конечно. А вы что думали, болваны? Все здесь в крови, но вражеской! Пусть меня переоденут! Эй, Момо! – И юноша обернулся. – Иди сюда, оболтус! Снова спишь, дурная твоя голова! Вот я прикажу тебя выпороть!

Конечно, из-за занавеси никто не показался. Вошедшим осталось лишь стоять с вытянутыми лицами. А между тем Момонька распалился, обложив отборной бранью будто самого же себя. Наконец он рявкнул застывшим людям:

– Значит, так! Принесите сюда бадью с водой, разогрейте ее. Мне нужно, чтобы мой раб омыл меня. Ясно?

– Кхм… Как скажете, почтенный, ваше слово для нас закон, – смутился целитель, отчаянно ища взором местных слуг, которые куда-то запропастились.

– И запеченных чертят под медом, и оливок!

– Оливок? Вам? – осекся дозорный.

– Конечно, не мне, а моему слуге, который будет меня обмывать. Еще вина принесите из моего обоза Ралмантонов. Оставьте тут с бадьей. Шевелитесь, олухи! Избавьтесь от моего присутствия! – Момо еще и ногой топнул.

– От вашего? – совсем растерялся несчастный дозорный.

– Говорю же, избавьте меня от своего присутствия! – нагло исправился юноша. – Что непонятно? Вон! И передайте там… остальным… чтобы не беспокоили зазря. Ясно?!

Решив, что родовитого мерифия здорово приложили по голове во время горячих боев в Нор’Алтеле, изумленный целитель покинул шатер. Вместе с ним ушли и обеспокоенные дозорные. Они чувствовали: знатный разговаривает и ведет себя как-то неподобающе знатному, но почему, не понимали.

Сложно сказать, какая напасть для Юлиана была страшнее: предательство Раум или то, что он беспомощным остался на попечении оболтуса Момо. Впрочем, странная удача, всегда сопровождавшая мимика, не изменила ему и сейчас. В зазывающе пустой шатер, откуда исчезла даже стража, больше никто не вошел. Грозная слава Ралмантонов отваживала пуще копий. Лишь позже явились слуги, которые притащили бадью с подогретой водой и еду. Момо отвлекся от раздевания Юлиана, чувствуя, как его живот съедает сам себя – обращения всегда отнимали силы. Наспех он отобедал томлеными в меде чертятами, закусил оливками и решил, что быть аристократом весьма недурно. Затем в шатер зашел и боевой маг, чтобы догреть воду, но его пожурили за неумение чародействовать, а там и вовсе выгнали.