– Но сколько ты прожила из этих столетий? А сколько проспала? Достаточно ли лет, проведенных вне сновидений, чтобы ты считалась уже старой женщиной? Ведь истинный возраст определяется не годами, Дейдре, а прожитыми горестями и потерями близких и родных.

На лицо Дейдре легла тень упрямства. По привычке она поджала губы, точно ребенок, и приготовилась противиться дальше, но дракон остановил ее своим громовым голосом:

– Не бориш-шь со мной, птичка. Все равно не одолеешь. Тебе это не по зубам. Раз так просишь, я раш-шкажу и о твоей матери, и о Гааре, он же Гартромехор. Только потом не плачь, что лучше бы ты этого не знала и что не хочешь жить. Твоя мать, Хеоллея, взяла имя Мариэльд де Лилле Адан, и я жил при ней сыном… – дракон начал свою прерываемую непроизвольным шипением речь.

С распахнутыми глазами Дейдре слушала. Упрямство на ее лице сменилось недоверием, потом непониманием и уже в конце потрясением, когда речь зашла о том, что сделали с телом ее матери.

– Ее лишили возможности видеть, слышать и звать на помощь. Для замедления тока крови Филипп вырезал ее ш-шердце, которое превратилось в пыль. С руками и ногами то же самое, а к обрубкам пришили ткань, чтобы не получилось излечиться. Потом его люди отнешли и спрятали ее в самую отдаленную пещеру в горах, завалили камнями, ветками и снегом. Без сомнения, Мариэльд страдала. Должна была страдать. После того как Филиппа обманули с обменом Мариэльд на меня, он оставил ее там… – Дракон посмотрел на Дейдре, которая сделала шаг назад. Его голос напоминал змеиный, но в нем проскользнул оттенок человеческого сочувствия. – С самого начала Филипп догадывался, что ты ш-шостоишь в родстве с Мариэльд.

– Но откуда столько жестокости? – только и выдавила Дейдре, отворачиваясь. – Нельзя так поступать с человеком, даже бывшим… – Она расплакалась. – А Филипп разговаривал со мной по-отечески… Утешал… Я доверилась ему и рассказала о матери. Получается, все это время он просто слушал, зная все? Почему он так поступил?

– Филипп ввязался в войну против Мариэльд, чтобы ш-шпасти меня. Он относился ко мне как к сыну. К тому же Мариэльд кинула тень на его доброе имя.

– Но… И где? Где теперь искать ее тело или хотя бы то, что от него осталось?

– Нигде. Потому я и говорил тебе, чтобы ты лучше не узнавала правды. Подумай, Дейдре, хочешь ли ты продолжения уже про Гаара и его приход ко мне?

Дейдре навалилась телом на скалистую стену. Ее платье казалось черным от темноты, а не собранные в косу волосы небрежно разметались по плечам. Перед драконьим взглядом на миг мелькнул знакомый и любимый образ, и он болезненно дернулся.