Дейдре не замечала, как ее разглядывают со страшной печалью одиночества.

– Что ты мне расскажешь? Что и он оказался обманщиком? – Она протерла влажную щеку, глядя под ноги. – Я поняла это, когда к нам в храм прилетел Генри. Убил всех. А Гартромехор… то есть Гаар… Ах, да неважно, как его зовут! Он не помог мне, будто не хотел.

– Порыв Генри убить тебя может быть связан с приходом к нему Гаара, – заметил дракон, повернув голову к стене, чтобы отогнать образ Вериатель. – Мы не ж-жнаем, что он нашептал ему и что думал Генри, преследуя тебя повсюду. Уж не спасал ли он, по его мнению, мир от драконов?

– А к тебе Гаар пришел за тем же? Хочет, чтобы ты убил меня, да?

Дракон прошипел утвердительно.

– Гаар обещал, что будет заботиться обо мне. И матушка, то есть юстуус в ней, тоже обещал, что присмотрит за мной. И Фойрес обещал, что мое превращение сделает меня прекрасной и чистой. И Генри обещал, что никогда не причинит мне вреда…

– Не понравилась тебе правда, птичка, о чем я и говорил…

Дейдре отерла слезы и обернулась, подняла голову и шепнула:

– Ты много чего говорил, но единственный ничего не обещал, был прям и откровенен с самого начала. Мне казалось, что ты дурной человек, раз так поступил со мной. Однако как все поменялось в конце концов, что те, кому я доверяла, оказались предателями… Почему так? Чем я это заслужила? В чем провинилась перед предками?

И Дейдре побрела прочь. Перезвон ее пояса смолк. Вслушивающийся дракон устроил голову под крыло, и выглядело все так, будто он забылся сном, хотя на самом деле сон все не шел к нему, и он раздумывал о словах Гаара, о Дейдре и Вериатели, о которой так стремился забыть в последние годы, забившись в эту темную щель.

* * *

Когда Дейдре опять спустилась в расщелину, где уже знала, как ступать, чтобы не поскользнуться, внутри никого не оказалось. Ее это так поразило, что она не сразу попробовала сообразить, куда пропал дракон, – только глядела в опустевший темный угол.

Дракона она обнаружила на западном краю острова. Здесь всем правил ветер, взлохмачивая шерсть местных стад, поглаживая травы, дуя на бескрайнюю воду, завывая у берегов уже голосом куда более гулким. Здесь скалы вздымались высоко над морем, разбивающимся об их основание белой пеной. Здесь природа была во всем ее проявлении: первобытна, шумна, полна и нетронута, – и черный дракон казался ее детищем от мира демонов. Стоило Дейдре выйти из сравнительно тихой глубины острова, как ветер накинулся на нее. К огромному дракону Дейдре шла, хватаясь за подол рубахи, вмиг промокшей от насыщенного водой ветра, и ее косу сразу небрежно растрепало.