Он снова потянул на себя. На свет из брюха Латхуса показалось нечто белесое. Однако оно так крепко вросло в тело носителя, что Юлиану снова пришлось использовать кинжал, чтобы отделить его. Он тянул и тянул червя, резал его, и по пальцам вампира текла густая слизь, в которой тот купался в брюхе, как та самая рыба в воде.

Червь был длинным, белесым, однако в некоторых местах почти прозрачным, со множеством отростков. Тело его изгибалось в предсмертных судорогах, и, как бы Юлиан ни силился отыскать голову или нечто похожее на нее, не смог. Рассмотрев сотрапезника, он пришел к мнению, что голова того, вероятно, не здесь, в брюхе, а подле головы самого Латхуса — уж очень вытянутым он был.

— Сотрапезники… Вицеллий рассказывал мне о них. Это обыкновенные черви-паразиты, оплетающие хозяина изнутри, как паук паутину. Однако они всего лишь повторяют последние действия хозяина и к развитию личности не приспособлены. Но кто бы мог подумать, что над низшими паразитами может довлеть нечто более развитое, отчего они, подобно вурдалакам, могут быть соединены мысленно с хозяином, исполняя его волю? Вот ваша власть, достопочтенный, правда же?

Впрочем, вопрос остался без ответа.

Илла настойчиво молчал, лишь сверлил Юлиана яростным взглядом, однако сделать ничего не мог. Он чувствовал, как силы покинули его, и теперь лежал на тюках, ослабевший.

Где-то в коридорах раздался шум. Опасаясь гвардии, которая могла в любой момент явиться вместе с Тамаром, Юлиан поднялся. Он отер склизкие руки об остатки костюма. Затем посмотрел на своего покровителя, ставшего ему врагом, и торопливо вышел.

Кровь сочилась из его ран, а дыхание будто начало останавливаться, отчего Юлиан стал судорожно вздрагивать. Нужно было найти место для отдыха — дар требовал тишины.

Дойдя до развилки, он свернул в другую сторону и медленно дошел до комнаты Ученого приюта, выходящей окнами в сад. Там он открыл дверь и пошел, качающийся, к окну. Распахнул его. И хотя где-то слева трещал огнем дворец, потому что пламя яростно пожирало башню ратуши, в этой части сада было тихо.

* * *

Солнце показалось на востоке и осветило едва слабым лучом башню Ученого приюта. Юлиан взглянул на серый рассвет и с трудом улыбнулся. Ночь страха закончилась. Право же, он хотел отомстить Абесибо, желал всем сердцем. Но сейчас он устал… Душа его устала ото лжи, подлогов и предательств, а тело — от того нечеловеческого усилия, которое он совершил.

В окно ворвался свежий морозный ветер, приласкал обсыпанное сажей лицо. Юлиан занес ногу в окно, чтобы вылезти и пойти к реке. И пусть издалека доносились голоса тех, кто спасся от огненного шторма, ему было плевать. Он пройдет через сад к Вериатели, и никто его не остановит.