— Я дам тебе силы, Илла, — сказал Морнелий и протянул свою руку к советнику. — Дам силы, чтобы ты смог увековечить свое имя в истории, а лик — в саду. Ты поможешь мне объединить Элейгию, Нор’Мастри и Нор’Эгус, чтобы после твоей смерти мне остались непокорны лишь западные земли Юга, черед которых настанет очень скоро. А еще ты должен будешь уберечь тело этого старейшины, пока оно нам не понадобится.

— А если он очнется?

— Убеди, что ты — единственный его союзник.

— Он не поверит! Его не соблазнить роскошью или чином! Он уйдет, как только исцелится.

— Да, и твоя задача — не дать этого сделать. Тебе не привыкать лгать, Илла. Ты лгал всю свою жизнь. Ты обманул отца в культе, заставив того передать Раум тебе. Потом, дав обет служения, ты сбежал из культа, украв золото, и вынудил Раум заботиться о тебе, приставив охрану. Ты убил своего учителя-советника Чаурсия, чтобы занять его место, ведь ты грезил о кресле консула. Ты вступил в сговор с учеником Вицеллия, Дайриком, и с его помощью подставил и оболгал Вицеллия Гор’Ахага с отравлением колодцев, желая отомстить за попранное самолюбие. И поэтому ты прекратил расследование убийства Мартиана Наура, когда понял, что именно Дайрик Обарай убил его, чтобы скрыть свою связь с Абесибо и изменниками. Ты боялся, что если схватят Дайрика, то станет известно твое вмешательство в Гнилой суд. Так что тебе стоит обмануть еще одного? Коль он проснется раньше положенного, задержи его ровно настолько, сколько потребуется нам, а дальше его участь будет предрешена. Однако знай: он уже ни во что не верит, поэтому первым делом попробует вкусить твои воспоминания, которые может извлекать из крови.

— Тогда он все увидит…

— Не увидит. Я сделаю так, чтобы он ничего не узрел. Так хочешь ли ты жить, Илла? — И король усмехнулся.

Иллу скрутила еще одна волна боли. Боясь того, кто сидел перед ним, кто прятался за маской слепоты, но в отчаянном желании жить, советник пополз по кровати к Морнелию и вложил свою трясущуюся руку в его. По его руке пробежала приятная волна, и он почувствовал, как приносящие боль раны стали затягиваться, а привычное к боли сознание прояснилось. Легкость медленно растеклась по его телу, и Илла в благоговении прикрыл глаза. Но тут Морнелий улыбнулся и убрал руку, встал с постели.

Старик отодвинул ворот рубахи и обнаружил, что не все язвы зажили. А король уже поднялся с помощью Тамара и направился назад к двери.

— Не все зажило, — боязливо шепнул Илла.

— Не все. Но твои язвы — это твой опыт, твои ошибки. А ошибки призваны преследовать того, кто их сделал, чтобы напоминать об осторожности и о том, что опасно играть с судьбой. — Король усмехнулся. — Я даю тебе три года жизни. Этого хватит, чтобы ты смог доказать мне свою преданность. Но помни… Если ты оплошаешь или мальчишка убежит — твои три года обернутся пылью.