— Дар Гаара есть паразит, достопочтенный, — говорил обреченно Ариф и кидал осторожные взгляды в сторону Тамара. — Возможно… Дар действительно может мыслить и не принимает вас в качестве… преемника.

В дверь постучали. Постучали настойчиво. Илла поднял плешивую голову от подушки, отер пот с глаз и хрипло спросил:

— Кто?

Тамар прошел в прихожую к двери и приоткрыл ее. Затем склонил голову в почтении и пропустил гостя.

— Я никого не принимаю, Тамар! Никого! Вон! Всех вон!

Но тут прошуршала мантия, и, ведомый наемником, в спальню вошел, отделившись от топчущейся в коридоре свиты, король Морнелий. Когда Илла увидел его, то так и вдавился в ужасе в подушки и почувствовал, как и на без того мокрой спине выступил пот. Потом, понимая, что перед ним не призрак и не видение, он попытался встать с кровати, но зашатался и упал назад на одеяла. И даже когда схватился за трость, у него ничего не вышло.

Между тем демонолог Ариф и лекарь Викрий рухнули на колени перед святейшей особой.

— Ваше Величество, — прошептал Илла. — Это честь, что вы явились…

— До меня дошли слухи, — сказал Морнелий, и его губы исказила кривая ухмылка, — что мой преданный советник при смерти. Я не мог не прийти к тому, кто служил мне так долго. Запри дверь, я хочу поговорить с тобой наедине.

Оставив свиту в коридоре, Тамар закрыл дверь и проводил слепого владыку за рукав к кровати. Там король нащупал длинными, тонкими пальцами ложе и сел на него, утонув в шелковых простынях. В комнате воцарилось молчание. Советник настороженно смотрел на короля, и в его глазах застыл страх.

Морнелий же прошептал блеклым, будто доносившимся из погребальной урны голосом:

— Ты обещал, Илла, что будешь со мной до конца. Ты помнишь это?

— Я с вами, Ваше Величество, и буду с вами до конца!

— И потому ты скрылся в своей норе, как удав прячется перед смертью? Или как удав, тайно пожирающий добычу, чтобы у него ее не отобрали?

— Я желаю служить Элейгии столь долго, сколько у меня останется сил… Но сил у меня уже нет. Восстание Абесибо отняло слишком много здоровья. Язвы не заживают… Каждый день появляются новые… Тело мое гниет заживо, Ваше Величество, и жизни моей осталось на дне чаши, а дел, что я должен свершить во благо короны, не счесть.

В подтверждение советник закашлялся кровью, обхаркал ею сам себя, отчего на белоснежном спальном платье растеклось пятно, спускаясь по ткани. Викрий уж было кинулся к хозяину, но тот лишь махнул рукой в отказе.

— И поэтому ты, Илла, решил забрать то, что тебе не принадлежит?

И Морнелий вдруг повернул голову туда, где лежал мертвец, будто не укрыты были его глаза белой пеленой, а лицо — шелковым платком.