Лука отмер и переменил позу, но пронзительный взгляд не смягчился.

Я все-таки нашла в себе силы съесть кусочек хлеба с паштетом, но вкуса почти не почувствовала.

А дальнейшие слова Бальтазара Тоссы и вовсе заставили забыть о еде.

– То, что с тобой произошло в Пепельных Башнях, требует нашего самого пристального расследования. Твой дар не может быть использован в интересах конкретного мага, он должен служить Миравингии. Расскажи, чему тебя учил Захария.

– Он… эм… он хотел, чтобы я вещала, но у меня не получалось.

– Не бойся, дитя, тебе нечего стесняться. Говори, как он провоцировал видения.

– Я не совсем уверена… сперва он применял магию, но потом у него не получалось погрузить меня в колдовской транс, и в ход пошли какие-то зелья в мармеладе.

Звучало скверно. Никаких подробностей я выдать не могла. Я чувствовала, что иду по очень тонкому льду, фигурально выражаясь, конечно.

К верховному магу подбежала самая младшая дочка, он усадил ее на колени, взял из корзинки красные ягоды. Она с удовольствием съела. Сок брызнул на светлое платьице, получилось некрасивое пятно.

– Видения приходят ко мне сами собой. Я никак их не вызываю.

– Понятно. Так и должно быть, – Бальтазар Тосса важно кивнул. – Тебе будет предоставлена полная свобода.

Он замолчал и принялся накладывать себе в тарелку разные кушанья.

– Что ты думаешь о троллях, Мальта? – подал голос Лука.

– Мы ведем с ними войну.

– Верно. А полукровки? Что ты думаешь о полукровках?

Я почувствовала себя на допросе.

– Не знаю, – честно ответила я.

– Тебе жаль того полутролля, которого Захария приказал повесить?

Допрос, замаскированный под завтрак.

– Да, – честно ответила я.