«Они ужасно умные, – делилась она со мной по вечерам в спальне. – И добрые. Куда лучше людей! Я с ними беседую, они меня слушают и понимают».

– Да, да, эти существа относятся к одному надклассу в таксономии, – отмахнулся Меридиус. – Животные Хаоса. Я должен сообщить в Королевскую академию, пусть пришлют толкового натуралиста!

Меридиус так и сделал, однако когда явился натуралист, дракорон ему не показался. Натуралист побродил-побродил по саду, полюбовался на воронов, усмехнулся и заявил, что «нам почудилось, потому что даркороны не залетают так далеко на север». С тем и ушел.

А на следующий день дракорон сидел на ветке как ни в чем не бывало и приветствовал нас шипящим карканьем.

Несмотря на свою жутковатую внешность, он оказался сообразительным и милым существом.

С удовольствием принимал угощения, играл с нами. Лиза связала крючком мягкий мячик, мы подбрасывали его в воздух, а дракорон срывался с ветки, перехватывал его и бросал обратно.

В воздухе он был стремителен и изящен. Обычные вороны рядом с ним казались неуклюжими. Они сразу признали его вожаком. Приносили показать ему свою добычу. Он предупреждал их о появлении садовника или директрисы, и прочие вороны мигом исчезали, стоило им услышать карканье своего главаря.

У дракорона даже чувство юмора имелось! Когда в сад выходили наставники, дракорон любил их поддразнивать. Его подданые, повинуясь его команде, по одному на бреющем полете проносились над их головами, заставляя вздрагивать, пригибаться и чертыхаться. Так мы узнали, что наши благовоспитанные учителя знают немало забористых ругательств.

Щадили вороны лишь Розгу, да нашу преподавательницу гимнастики Гедвигу.

Веселая сержант Гедвига лишь хохотала да смешно обзывала воронов, после чего они поняли, что разозлить ее не получится, и оставили ее в покое. Но с интересом наблюдали, как мы пыхтим и машем руками под ее руководством. А потом тоже начинали махать крыльями да подпрыгивать – как будто тоже делали утреннюю зарядку.

С Розгой и вовсе получилось удивительно. Дракорон сразу признал в ней личность, с силой воли, не уступающей его собственной. Он попробовал было ее подразнить – приземлился и зашагал перед ней, вытянув шею, точь-в-в точь как наша классная наставница.

Розга сразу поняла, что над ней смеются.

– Не похоже, господин ворон, можете и не стараться, – сообщила она ему со всей строгостью, как будто беседовала с воспитанницей. – У меня, уж позвольте заметить, не такой уродливый клюв, как у вас. Не спорю, мой нос – весьма выдающаяся часть тела, но он имеет благородные очертания, в отличие от вашего.