– А ты все цветешь, Ванда Кор, – сверкнул глазами Хольм, и его усы дернулись вверх, обнажая острые волчьи клыки.

– Скажете тоже, милорд, – еще сильнее зарумянилась тера.

– Ванда, попроси Густава купить у цветочницы десять букетиков фиалок, – мягко оборвала неуместный флирт леди Кейт. – И принеси их сюда.

– Да, миледи, – торопливо кивнула женщина и чуть ли не бегом выскочила из кабинета, а Хольм прошел к небольшому кожаному дивану, сел и закинул ногу на ногу. А потом взял со стола нож для разрезания бумаг и принялся крутить его в руках.

– Присядь, Эви, – указала на кресло леди Кейт. – Мне нужно просмотреть кое-какие бумаги, Ванда как раз успеет принести цветы.

Я села и принялась разглядывать многочисленные склянки с надписями на незнакомом мне языке. Что значат эти странные хвостики у буквы А? А две черточки, нарисованные над О? С рассматривания бутылей я перешла на разглядывание висящих над столом рамок. Грамоты, благодарности, украшенные гербами старого Дартштейна награды. Их было так много!

Я покосилась на герцогиню. Она еще очень молода, но у нее уже так много заслуг перед страной. Сотни спасенных жизней, счастливые семьи… Интересно, почему леди Горн выбрала профессию доктора? Леди из высшего общества не утруждают себя работой. Они обычно занимаются благотворительностью, являются патронессами гимназий и учебных заведений, могут быть попечителями приютов или больниц. Но чтобы работать в обычном госпитале…

Короткий стук в дверь прервал мои размышления.

– Миледи, все готово, – заглянула в кабинет запыхавшаяся Ванда.

Она поставила на небольшой стеклянный столик корзину с фиалками и стрельнула глазами в сторону Хольма.

– Хорошо, – кивнула леди Кейт.

Она записала что-то в своей книге, закрыла ее и поднялась с кресла.

– Идем, Эви. А ты, Лукас, побудь пока здесь.

Герцогиня протянула мне корзину, ободряюще улыбнулась и вышла из кабинета.

Я припустила за ней. Внутри бурлило любопытство. За всю свою жизнь я ни разу не бывала в больницах, и теперь с интересом разглядывала уходящий вдаль светлый коридор, деревянный стол, за которым сидела миловидная девушка в медицинской форме, многочисленные белые двери, темно-синюю плитку под ногами. И торопилась вслед за герцогиней, которая быстро шла вперед.

– Нам сюда, – открыв одну из дверей, тихо сказала она, и мы оказались в просторной комнате со стоящими в ряд койками, на которых лежали больные. В нос ударил резкий аромат карболки и тот особый, ни с чем не сравнимый запах страданий и болезни, который невозможно описать. Я сразу его узнала. Вспомнила. Когда заболели мама и Освальд, в доме надолго поселился такой же дух.