Чживэй опустила взгляд на рану, новое кровавое пятно стремительно разливалась по наряду, что подарил ей Шэнь. Захрипев, она упала на колени.
– Жизнь за жизнь, – заговорил старец. – Выбирай… Шэнь или Сюанцин. Ты можешь забрать чью-то жизнь и будешь жить сама, станешь самой могущественной императрицей Империи Лю. Империя Чжао сгниет в веках. Ты будешь править насаждая собственное понятия добра. Но для начала тебе придется убить одного из них.
Как и в прошлый раз, двое мужчин стояли у обрыва. Одно отличие все же было – у Сюанцина во лбу горела красная метка, словно он бессмертный.
Но Чживэй подумала о другом: опять ее выбор ограничен мужчинами. И ей это не нравилось. Однажды она уже убила их, чтобы получить результат, но второй раз она не хотела играть по тем же правилам.
– Пошел ты, – сплюнула она кровь. Всегда имелся запасной вариант. Чживэй начала оглядываться, чтобы его отыскать. Наверняка где-то был еще один обходной путь.
– Выживи или умри.
Она найдет третий путь. Чживэй не сомневалась.
* * *
Чжао Шэнь
Чего Шэнь не ожидал, переступив порог черноты, так это того, что он окажется вновь в той сцене, которая со временем настолько смазалась в его воспоминаниях, что порой не казалась реальной. Просто крики, ругань, мольбы, затем кровь – и смех самого Шэня. Так в его памяти выглядела смерть матери и брата.
Теперь он вновь стоял посреди этих воспоминаний, только наблюдал их со стороны.
Небесные силы, Шэнь не знал, каким жалким он выглядел тогда! Маленький, длинноногий и длиннорукий, словно олененок, он забился под стол. Рядом с ним сидел и Хэлюй, который казался вдвое меньше Шэня и держал руки на его ушах. Как сейчас, Шэнь помнил свои мысли тогда: «Я же все равно слышу».
Несмотря на страх на лице, маленький Шэнь все еще был изящно красив, из-за чего ловил жалостливые взгляды прислуги. В эту минуту им больше всего было жалко его – не его мать и не его брата, а его, просто потому что ему повезло иметь смазливое личико.
Поразительно, что еще час назад у него было все, а спустя несколько мгновений он станет незаметнее воздуха для всех в Запретном городе. Еще вчера его баловали, обожали и без конца болтали, какое большое будущее у принца Чжао Шэня, а уже завтра слуги проигнорируют его просьбу о рисе.
Одиночество разрывало его на тысячи потертых ниток, в которые истрепалась ханьфу его матери. Шэнь не спал под одеялами. Вместо этого он завалил свою кровать одеждами матери и спал прямо так, накрывался ими. На маминах одеждах ему снились кошмары, на них он лил слезы, на них он засыпал без сил, на них он воображал, как отец войдет в двери, обнимет и скажет, что все это постановка, а мать его на самом деле жива.