– А ты потратил мое время. Четыре, мать его, дня! – Рин был на грани того, чтобы следующую бутылку разбить о голову заботливого дядюшки.
– Да если бы не я, ты бы сейчас гнил в марбровской тюрьме или на дне,
– Зачем весь этот маскарад со следящими?
– Пассажирские паромы не останавливаются в Гельбе. Только по требованию следящих. У нас не было иного шанса забрать тебя и связаться с тобой заранее – тоже. Так что считай за удачу, что тебя перехватили мои люди, а не марбровские следящие. Для них ты заурядный портовый служащий. И догадайся, на кого повесили дело об удильщиках, когда все вскрылось?
– На речного инспектора. – Эта правда остудила его пыл. Рин бессильно опустил руки. Винным запасам Арчибальда больше ничего не грозило.
– Начинаешь соображать, – хмыкнул тот. – А теперь подумай, как быстро они проложили бы дорогу от него к Риндфейну Эверрайну.
Еще одна простая логическая задача. Он подделал имя, но не внешность. Любой, кто работал с ним в порту, мог его опознать.
Выждав немного, дядя продолжил:
– Нужно было вывести тебя из игры, чтобы все уладить. Оборвать все нити, связывающие Эверрайна с речным инспектором. Разделить вас: спрятать одного и позволить им обнаружить другого.
– Что ты собираешься делать?
– Все уже сделано, Риндфейн. Речного инспектора, сбежавшего из Марбра, выловили из реки. С ним покончено.
– То есть? Вы что, человека из-за меня убили?
– Ты как ребенок, все тебе нужно объяснять. – Дядя покачал головой. – Нашли безымянного утопленника, принарядили в форму речного инспектора и позволили береговой охране Марбра найти его. Легко поверить, что с ним поквитались удильщики. Дело раскрыто. Что еще ты хочешь знать?
– Кажется, ничего, – пробормотал он в смятении.
– Хорошо, что мы все прояснили. – Дядя ободряюще улыбнулся. – А теперь я отвезу тебя в Пьер-э-Металь, где ты, надеюсь, возместишь мне убытки. – Он махнул тростью, очертив лужу из вина и осколков.
Выбравшись на поверхность, Рин смог оглядеться и наконец понял, куда его привезли. Поместье Арчибальда Эверрайна располагалось вдали от города, прямо в сердце лиственного леса. Винный погреб был частью огромного особняка, и Рин не соврал бы, сказав, что несколько дней гостил у дядюшки.
Вещи, отобранные при задержании, дожидались своего владельца на заднем сиденье автомобиля. Когда Эверрайны заняли свои места, ворота распахнулись. Арчибальд предпочитал водить сам, поскольку любил контроль и скорость. Он стартовал с резкого рывка, вырулил на подъездную дорогу и вдавил педаль до упора, словно испытывая механизм на прочность. Автомобиль взревел и помчался сквозь лес. За ним начинались песчаные карьеры, изрытая земля напоминала ветошь, изъеденную молью. Рин не успевал толком разглядеть виды, мелькавшие за окном, а когда начинал приглядываться, к горлу подкатывала тошнота. Он провел взаперти четыре дня, отвык от света и движения; его раздражал запах собственного тела – немытого, в грязной одежде, что, казалось, намертво вросла в кожу.