Глава 27
Дом с заключенным
«Спокойствие облагораживает», – любил повторять гувернер, воспитывая в семье Эверрайнов подлинного аристократа. Рин вырос, позабыв имя своего наставника, зато уроки его усвоил крепко. И когда в порту Гельба его задержали следящие, он с невозмутимым видом предъявил удостоверяющий жетон, будучи уверен, что все разрешится благодаря его аристократической фамилии и непоколебимой выдержке.
Его попросили сойти на берег. И там, без свидетелей и шумихи, надели на него кандалы. Поначалу он даже не понял, что произошло. Ему не предъявили обвинений, не задали ни одного вопроса. Вес металла на запястье ощущался так, будто у него онемела рука. Он не мог двигать ею, прикованный к следящему, – громиле, который затолкал его в фургон и в ответ на возражения Рина надел ему на голову мешок. Это было не похоже на арест, а все больше – на похищение.
Раньше, чтобы вернуть самообладание, Рин представлял дубовый стол из кабинета отца. Ящик для бумаг запирался на ключ, и точно так же он поступал с эмоциями, что мешали ему. Как правило, хватало одного мысленного поворота ключа, а сейчас механизм не подчинялся. Никогда прежде с ним не случалось подобного. Рина охватила паника. Паника из-за того, что он не мог управлять ни ситуацией, ни собственным телом.
Дорога в тряском фургоне тянулась дольше, чем позволяла территория Гельба. Там, куда его привезли, воздух пах не морем, а влажной землей, древесиной и чем‑то кислым, перебродившим.
В камере с него сняли мешок и кандалы, а после оставили одного, похороненным в тишине и тревожном ожидании.
Ночь он провел без сна, выхаживая из угла в угол. Два шага туда и столько же обратно. Так он пытался согреться и привести мысли в порядок.
Утром появился тюремщик, принес завтрак. Рин спросил, когда сможет поговорить со следящим, но надзиратель лишь пожал плечами и ушел.
В мучительных раздумьях ползли часы, расшатывали нервы. Все это было унизительным: кандалы и мешок на арестанте, полное игнорирование его требований и ночной горшок в углу камеры.
Потеряв терпение, Рин начал стучать по металлическим решеткам, надеясь призвать следящего, чтобы выяснить: за что его арестовали и чего добиваются своим молчанием? Сидя в одиночестве, он начал отвечать на свои же вопросы. Ему готовятся предъявить обвинение о нарушении Пакта и наверняка уже без его ведома направили запрос горъюсту Эверрайнов.
К нему так никто и не пришел: ни через сутки, ни через двое. И он бы подумал, что о нем попросту забыли, если бы тюремщик не продолжал таскать еду.