– Живо в фургон! – шикнул Флинн, подтолкнув ее вперед, и Офелия на подкашивающихся ногах бросилась к балаганной повозке, замыкающей ряд.

Там уже сидели Прилсы, притихшие и сжавшиеся в один дрожащий комок. Они не видели, что происходит на улице, хотя крики и грохот передавали весь ужас происходящего.

Фанатики уже наводнили площадку перед воротами и толкали тяжелые створы, чтобы сбежать. Самые смелые не оставляли попыток противостоять свирепому дому. Их выпады только распаляли его ярость, отгоняя назад. Безлюдь продолжал упрямо надвигаться на них по дуге, и Офелия боялась, что он может раздавить фургоны, как яичную скорлупу.

Флинн подоспел вовремя, когда бревенчатый угол дома – стесанный, с торчащими, точно игольчатая броня, щепами, задел первую балаганную повозку, едва не опрокинув, и смял бы под собой следующую, но вдруг резко остановился, а затем повернул в сторону. Не ожидавшие этого смельчаки бросились врассыпную, а Флинн, который каким-то образом сбил разъяренную махину с курса, поспешил к фургону. Оказавшись за рулем, он рванул рычаг, заводящий механизм, и под полом, где располагалась топка, что-то загудело, заворочалось, заскрежетало. Спустя несколько секунд машина дернулась, зацепив впереди стоящий фургон, затем откатилась назад и повернула налево. Путь был свободен. Те, кто не успел сбежать, оказались отрезанными от выхода, и теперь не они, а безлюдь теснил их к руинам, оставшимся от жилищ.

Фургон вылетел через открытые ворота, и никто – ни фанатики, ни удильщики, ни свирепый дом – не остановил его.

Глава 28 Болтливый дом

Глава 28

Болтливый дом

Дарт

Вначале пришла боль. Жгучая и пульсирующая, она обосновалась в груди, мешая дышать. По телу разлился жар, а вместе с тем отвратительная слабость. Ему казалось, что он медленно растворяется в кипятке. Вокруг него и впрямь была вода, с примесью чего-то едкого, отчего кожу щипало и покалывало. Будь он мертв, чувствовал бы себя намного лучше. Это его немного утешило, и Дарт разлепил глаза.

Над медной ванной поднимался густой пар, заполняя комнату белесой дымкой, такой плотной, что силуэт в дальнем углу был едва различим. И тем не менее он там был – почти недвижимый, как сам Дарт. Его попытка пошевелиться закончилась приступом тошноты, вызванной удушливым запахом травы, добавленной в горячую воду. Он шумно втянул носом воздух, точно заново учился дышать.

– Очнулся, – с облегчением и нежностью в голосе сказала Бильяна. – Что болит?

Он поморщился, не оценив ее заботы.

– Все.

Бильяна, ахнув, тут же обратилась к своим травам и склянкам. Отыскав нужный ингредиент, она бесцеремонно прошествовала к ванне и вытряхнула содержимое тканевого мешочка в воду.