Найян наконец обернулась к нему, заглянула в глаза.

– Я думала: сможешь ли ты полюбить другого ребенка?

Она знала о судьбе Ферры. Не все, но достаточно.

Ее мягкая рука утерла слезы с его глаз. А он и не знал даже, что плачет.

– Я не пытался… – сказал он наконец. – Но чудеса всегда приходят к тем, кто их не ищет и не ждет. И всегда в нужный миг.

– Это знак, – сказала вдруг Найян.

– Знак?

Она рассмеялась низким смехом, будто отражающим всю ее суть.

– Ты уже спал, и я решила сказать тебе, когда проснешься. Чтобы мы порадовались вместе.

– Что сказать?

– Эликсир, любовь моя. Я закончила его. Мы с учеными нашли нужную формулу. Тарам особенно помог, но Сулейман и Фарид тоже пригодились.

Ихсан не мог подобрать слов.

– Ты уверена?

Ее улыбка была самым прекрасным, что он видел в жизни.

– Совершенно уверена.

Она взяла его руку и прижала палец к едва заметному шраму на правом предплечье. Длиной он был с лезвие ножа, бледный, словно зажил много лет назад, но Ихсан мог отличить шрамы, заживленные эликсиром Азада. Он провел по шраму пальцами.

– Это ты сделала?

– Мне пришлось.

Воспоминание о Ферре – о ее перерезанных запястьях, о луже крови у подножья трона – ожило перед его глазами.

– Ты же носишь нашего ребенка!