Первые лучи солнца пробились через белый туман, стелящийся над пустыней, а Ихсан все лежал без сна в постели рядом с Найян. Сквозняк из приоткрытой двери – эхо зимнего ветра пустыни – напомнил ему о зимах, проведенных в Цициане: бесконечные снегопады, вой вьюги… Его передернуло от одной мысли.

Он повернулся на бок, провел кончиками пальцев по ее коже. Найян пришла вчера поздно. Он нашел в себе силы только отодвинуться, ужасно усталый, но стоило ей устроиться рядом и коснуться его обнаженного тела, как сон слетел.

Они занимались любовью просто и нежно, без слов и лишних движений, и уснули рядом.

– Мне холодно, – сказала Найян и попыталась натянуть одеяло повыше. Ихсан ей не позволил.

– Не так уж тут и холодно. Я за тобой пригляжу.

Он провел кончиками пальцев по ее бедру, по холмику живота. Взял в рот отвердевший от холода сосок. Найян задышала быстрее, но, вместо того чтобы повернуться к нему и поцеловать, как прошлой ночью, взяла его руку и положила на живот. Прижала, молча, глядя в расписной потолок его спальни. Их спальни. Сердце ее билось быстро, в такт с дыханием.

Он, дурак, даже не понял сразу, пока она не прижала его ладонь сильнее. Но когда понял… едва не отдернул руку.

У него уже был ребенок однажды, дочь. Ферра. На древнем языке ее имя значило «благословенное дитя». Как же пело его сердце, когда он брал ее за ручку! Как он радовался, слыша ее голосок! Она выросла прекрасной женщиной и, в конце концов, отдала свое сердце Абдул-Азиму, мужчине из тринадцатого племени.

Какая то была свадьба! Все тринадцать королей и королев с родней и свитой собрались на пир. Несколько дней длились празднества, игры и катания на кораблях по янтарным дюнам.

Пусть Абдул-Азим не слишком нравился Ихсану, Ферра любила его, и этого было достаточно.

Прекрасные, счастливые то были дни… Пока тень войны не пала на пустыню.

Кочевые племена собрались под одним знаменем. Они не могли простить Шарахаю его рост и процветание, не могли простить его народ за то, что те забыли обычаи предков. Они требовали мзду, а получив отказ, возжелали крови.

Ихсан так тяжело трудился на благо города! Вместе с другими Королями он превратил Шарахай из большого караван-сарая в бурлящий жизнью огромный город, сдаваться он не собирался. Но Ферра… Как же он подвел Ферру!

Будущее выглядело безрадостно. Один за другим сдавались караван-сараи, и вот, наконец, племена подошли к Шарахаю. Море мечей и копий нахлынуло на стены, и все в городе знали, что Шарахай скоро падет. Но потом Кирал нашел выход. Он созвал их всех в Закатный дворец. Всех, кроме Сеид-Алаза, которого Кирал презирал. И совершенно взаимно.