Раненая женщина кричала от боли и ужаса, уставившись на бегущую из пореза кровь. Обломок клинка, запутавшийся в ее платье, упал на пол, зазвенел. Какой-то мужчина поспешил перетянуть рану своим кушаком, но остальные будто обратились в камень, полные ужаса взгляды шарахани прикованы были к Чеде – все уроженцы Янтарного города знали, как тяжел ее проступок.

По традиции танец всегда завершался взаимными символическими ранами. Маленькие дети неуклюже колотили друг друга палками – кто первый сдастся; став старше, учились царапать концом тренировочного меча и вот так, под присмотром наставников, познавали искусство того самого последнего удара – как достойно наносить и принимать его.

Чеда дрогнула, заблокировала атаку, которую по правилам должна была пропустить. Значит, она не готова стать Девой – в ней нет доверия к сестре, нет храбрости. Может, девочке такое и простили бы, но для женщины подобная трусость постыдна.

Хусамеддин взглянул на нее разочарованно и поднялся вместе с другими Королями, подошел ближе.

– Очистить зал! – крикнул он слугам, и те поспешили вывести гостей.

Вскоре зал опустел, стоны раненой затихли в отдалении, и Хусамеддин, нахмурившись, обернулся к Камеил.

– Расскажи мне, что произошло.

– Вы сами все видели, мой повелитель. Она проявила трусость!

Только вот он ничего не видел. Камеил специально заслонила ему обзор.

– Нет, – вклинилась Чеда. – Клянусь богами, если б я не остановила ее клинок, он вспорол бы мне горло от уха до уха.

Пусть другие Короли видели, что произошло, со стороны они вряд ли распознали бы смертельный удар.

Чеда обернулась к ним, надеясь, что они что-то скажут, но наткнулась лишь на задумчивые, осуждающие взгляды.

– Ложь, – фыркнула Камеил. – У нее на лице написано, что это ложь.

Чеда думала, что Хусамеддин примет сторону Камеил, но он явно колебался.

– Ты говоришь правду? – спросил он у Чеды.

– Камеил хотела убить меня. Она не думала, что я смогу остановить ее клинок или распознать смертельный удар.

Хусамеддин кивнул на сломанный шамшир.

– И ты сможешь это доказать?

– Я разглядела ее намерение в пылу битвы.

Хусамеддин протянул руку, и Чеда безропотно отдала ему шамшир в ножнах.