– Есть ли причина отдавать тебе этот клинок?

– Не мне судить об этом, мой повелитель. Я не просила места среди Дев, однако вы даровали его мне. – Свет ламп отразился в потемневших от гнева глазах Хусамеддина. – Я лишь хочу сказать, что благодарна провидению, – быстро продолжила Чеда. – Благодарна богам и Королям за то, что оказалась здесь, за эту милость.

– Пристрой ее в Обитель. – Онур, Король Лени, подошел к ним вразвалочку. Лицо его с каждым шагом искажала болезненная гримаса. – Но клинок не давай. Таким, как она, не место среди Дев.

Лицо Хусамеддина смягчилось.

– Это не тебе решать, Онур, – бросил Зеленоглазый Король, неласково глядя на брата. – Я избрал ее.

– Так возьми ее в служанки, – прохрипел Онур, отдуваясь, и неприязненно глянул на нее. – В Девы она не годится.

– Это не тебе решать, – повторил Юсам.

– И не тебе, когда дело касается Дев, – мрачно оборвал его Хусамеддин.

– Но она ведь уже получила меч, – вставил Ихсан, подходя осторожно, будто боялся нарушить хрупкое равновесие. – И по правилам его можно забрать лишь из ее мертвых рук.

Напряженного Хусамеддина явно раздражало, что на его территорию лезут с непрошенными советами, но при словах Ихсана он словно по-новому взглянул на шамшир в руках. Вынул саблю из ножен, осмотрел лезвие, будто пытаясь по мельчайшим сколам прочитать историю ударов.

– Проверим, готова она или нет. – Он указал Чеде на свободное место напротив. – Встань здесь.

Чеда послушалась. Глубоко вздохнула, веля себе расслабиться. Она знала, что Король Мечей собирается сделать.

Хусамеддин пару раз взмахнул шамширом, будто примеряясь, занес его над головой грациозным движением, внимательно взглянул Чеде в глаза, и на мгновение она увидела в их глубине затаенную боль, глубокую, древнюю, как высохшие кости пустыни. Как будто он хотел поведать ей о чем-то, но не мог. Но мгновение кончилось, клинок со свистом рассек воздух раз, другой, все ближе и ближе к ее шее. Хусамеддин повторял движения Камеил, намекал, что собирается сделать то же самое, пробуждал в ней страх. Если она сомневается в его мастерстве, не доверяет ему, в конце концов этот страх пересилит, и она дрогнет. А он заметит это. Все заметят это. И больше никогда не поверят ей.

Чеда и вправду боялась, но боялась того, что Хусамеддин разочаруется в ней. Его умению обращаться с клинком она доверяла безраздельно и потому подавила страх.

Когда шамшир мелькнул у нее перед глазами и оцарапал шею, она не дрогнула.

Хусамеддин развернулся через плечо, заканчивая прием, и встал в ту же позицию, высоко подняв саблю. Он впился взглядом в Чеду, вложил шамшир в ножны и, подойдя ближе, большим пальцем стер каплю крови, выступившую на ее шее. Показал карминово-красный след Камеил, потом Королям.