– Добрый день, Эмре.

Чеда обернулась и увидела стройную, грациозную девушку, на которую заглядывался Эмре (на кого он только не заглядывался). Она как раз несла к садовому колодцу глиняный кувшин. Эмре тоже увидел ее и просиял:

– И тебе, Энасия.

Он помахал ей и обернулся к Чеде, весь красный.

– И тебе-е, Энасия! – Чеда схватилась за живот, будто ее тошнит. – Буэ!

– Она милая.

– Милая… такая томная малышка!

– Она нас на три года старше.

– И вся такая слабенькая. Ты только глянь. Она же ведро поднять не может!

Энасия и правда с трудом тащила из колодца ведро.

– Если ты выглядишь как мужик, это не значит, что…

Чеду будто ледяной водой окатили. Значит, она для Эмре выглядит как мужик? А для других мужчин?

Улыбка сползла с лица Эмре. Может, ему было стыдно за глупость, которую он ляпнул, а может, за то, что правда вышла наружу. Однако он даже не извинился, только камни стал таскать более сосредоточенно.

Энасия вновь прошла мимо, возвращаясь в храм, но Эмре на этот раз так усиленно старался на нее не смотреть, что Чеде стало неловко. Она вовсе не хотела вставать между Эмре и девушкой, которая ему нравится. Только… почему именно Энасия?

Они положили еще ряд, и Галадан, объявив короткий перерыв, отправился проверить бригаду сына. Чеда утерла лоб и села на горку светлых камней, тяжело дыша.

– Просто они так близко… – прошептала она, чтобы Галадан не слышал, надеясь перевести разговор на какую-нибудь другую тему, и кивнула на зеленые сады нависшего над ними Таурията. Эмре знал, что и кого она имеет в виду: Королей. Дев. Место, где повесили ее мать.

– Ты и до этого была странная.

– Ты мне об этой работе рассказал три дня назад, Эмре. Думаешь, я не знаю, где храм Тулатан?

Он вперился в нее взглядом, будто пытался дырку просверлить, выведать все секреты, но Галадан вернулся вовремя и махнул в сторону журавля.

– Хватит миловаться, голубки, давайте, тяните!