Он подозрительно прищурился, но вернулся к своим записям.

– Как пожелаешь.

– Дардзада.

– Что?

– Как думаешь, мама помнит меня? Или… вспомнит когда-нибудь?

Дардзада вновь поднял глаза. Горе, над которым не властно время, читалось на его лице.

– Я сильнее всего на свете хочу, чтобы это было так, Чедамин, – сказал он и снова уткнулся в книгу.

Она уже спрашивала его об этом, еще в детстве, но никогда не замечала, сколько боли ему приносили воспоминания. Он не просто чувствовал вину за то, что мать забыла своего ребенка. Он любил Айю так сильно, а она и его забыла навсегда…

А если бы Чеде пришлось заставить Эмре забыть о ней? Тяжело было даже думать об этом.

– Я тоже, – сказала она и, наклонившись над столом, поцеловала Дардзаду в лоб. Мама когда-то сказала, что они одной крови, но Чеда тогда не поверила. Теперь же она знала: в жилах Дардзады тоже течет кровь потерянного племени. Сколько в Шарахае людей, не знающих, как обошлись с их предками? Однажды она найдет их и расскажет настоящую историю Бет Иман.

Из аптеки Чеда отправилась на Желоб. Можно было бы зайти домой, только зачем, если Эмре там не будет? Одиночество в ней говорило пойти к Осману, вернуться в его объятия, но она не хотела привлекать к нему внимание Дев и еще меньше хотела, чтобы Осман решил, будто она в него влюблена. Поэтому ей оставалось лишь выпить розового чаю со слоеными сладостями в чайхане да попробовать свежего хлеба Телы, прежде чем вернуться в новый дом – Обитель Дев.

* * *

Дни тянулись за днями, а она так и не узнала ничего об Эмре. С этим ничего нельзя было поделать, так что она решила просто ждать возможности передать ему сообщение.

Чеда пыталась разгадать значение маминого послания о серебряной луне и кровавых строках, но при чем здесь ключ? Может, есть какой-то сундук, который можно открыть только при свете Тулатан? Какое-то волшебство, предназначенное лишь для нее? Чеда боялась, что никогда не найдет его, никогда не узнает разгадки, что Айя забыла рассказать Дардзаде что-то важное… но стоило вспомнить все, что мама оставила ей, как ответ пришел сам собой.

После захода солнца, когда Риа взошла на востоке, Чеда забралась на крышу Обители.

Убедившись, что никто за ней не наблюдает, она открыла мамину книгу и нашла первое стихотворение. На той же странице, среди чернильных строк, серебрились в свете Рии новые слова, написанные знакомым почерком Айи.