– Пусть так. Но правда остается правдой – один из них мертв, осталось одиннадцать. Нам нужны подсказки, Дардзада, нужно найти больше строф!

– У меня больше нет никаких стихов.

– Есть. Айя доверила их тебе перед смертью.

– Неправда.

– Она сказала Салии, что нашла четыре стиха. Один был про Кулашана, значит, остаются три. Она не стала бы рисковать и спрятала бы их перед смертью. Последний человек, с которым она виделась, – ты. Не может быть, чтобы она не попросила тебя хранить тайну, благодаря которой другие могут продолжить ее дело.

Дардзада уставился на нее, на дверь, будто решая, то ли выгнать ее, то ли сбежать самому… но не выдержал, сдулся.

– Так Кулашан мертв…

– Кулашан мертв.

Он стиснул край стола до побелевших костяшек и встал, ушел в свою комнату, но вскоре вернулся с маленьким медным ключом на сиреневой ленте.

– Она велела передать тебе это, как будешь готова. – Он вложил ключ в руку Чеды. – И послание.

– Какое?

– Серебряная луна откроет кровавые строки.

– Серебряная луна – это Риа, конечно, но что значит «откроет кровавые строки»? Это ключ от какой-то шкатулки? От сундука?

– Я не знаю никакой шкатулки и ключ этот увидел в первый и единственный раз, когда она его мне отдала.

– И это все, что она мне оставила?

– Еще медальон и книгу, но я их тебе передал.

– Ты хранил этот ключ одиннадцать лет. Откуда мне знать, что еще ты можешь…

– Я отдал все, Чеда.

– Почему она не рассказала тебе, что имела в виду?

– Она боялась, что нас с тобой найдут, и не хотела говорить лишнего.