Наконец Кадуан открыл глаза.

Несколько часов назад я твердила себе, что ненавижу его, но сейчас не могла представить зрелища лучше, чем эти глаза, открытые, пронзающие меня насквозь.

Меджка помог нам подняться на ноги. Кадуан был настолько слаб, что едва мог стоять. Когда Меджка отпустил его руку, он чуть не упал.

– Ты не ранен? – нахмурился Меджка.

– Нет.

Это было очевидной ложью, но Меджка не стал спорить.

– А ты как?

– Выживу.

Кадуан повернулся и оглядел непоправимо изменившийся пейзаж. Путь к главному дому поместья Зороковых преграждал залитый кровью белый камень. Позади разворачивалась резня. Солдаты Эла-Дара хлынули в восточную часть города, и, хотя замешательство задержало их, становилось ясно, что они быстро расправились с треллианской верхушкой: улицы были усеяны телами в белых одеждах.

Меджка повернулся к странной стене из камня и испустил долгий прерывистый вздох:

– Что, во имя семи небес, здесь произошло? Меня едва не задело.

– Так действуют леяры, – ответил Кадуан.

Меджка выругался.

– Пойдем за ними, – выдавила я и сама удивилась своему хриплому голосу. – Прямо сейчас. Пойдем и заберем у них леяр.

Несмотря на все усилия, я не смогла удерживать равновесие и покачнулась. Одежду на животе пропитала кровь.

Кадуан ничего не ответил, хотя я видела, что он внимательно обдумывает мои слова.

– Мы не можем просто упустить леяр, когда он так близко! – воскликнула я.

Губы Кадуана сжались, а морщинка между бровями стала глубже. Он тяжело привалился к груде камней, явно пытаясь скрыть свою слабость. Пуговица на его рубашке расстегнулась, обнажив край странной формы лилового кровоподтека, но король тут же поправил одежду.

– Вообще, нельзя сказать, что мы в проигрыше, – заметил Меджка. – Мы одержали верх над людьми, ни одного из этих треллианских мерзавцев не осталось в живых.

Он бросил взгляд вниз, где у подножия холма фейри взрезали горло одному человеку за другим.