– Тебе не обязательно уходить! – срывающимся голосом выпалила я. – У нас есть все три леяра. Мы можем все. Мы можем спасти тебя.

Выражение лица Кадуана изменилось. На краткий миг он стал похож на… на самого себя.

– Спасти?..

Я показала ему осколки.

Но разбитый леяр был слишком нестабильным, слишком изменчивым. Разжав кулак, я потеряла над ним контроль. По силе он не уступал своим собратьям – жизнь, изменение, смерть, идущие рука об руку. Река магии унесла нас мощным порывом.

Я схватила Кадуана за запястья, и между нами оказались три леяра. Но тут же ахнула и едва поборола желание отдернуть руки.

Я почувствовала, как далеко он зашел – какую сильную боль он испытывал, пока магия съедала его заживо.

Мы падали все глубже, к самым темным уровням силы.

Мне было знакомо это место. Как Решайе, я посещала его призраком, пойманным в ловушку между мирами. Я ожидала увидеть над нами черноту, усыпанную звездами. Но там царила гротескная мешанина цветов, небо кровоточило красным и фиолетовым, как воспаленная рана.

Нет. Это… это неправильно. Оно не должно так выглядеть.

«Но сейчас Кадуан уничтожит все», – сказала она.

Кадуан погладил меня по щеке.

– Я хочу справедливости, – выдавил он. – Я хочу справедливости для тебя, для Меджки, для Нираи, для моего Дома, для твоей сестры. Я хочу все исправить. Хочу умереть, зная, что такое больше никогда не повторится.

Он желал этого так сильно, что не замечал, как много всего разрушится, и не понимал, что жертвует не только собой.

В голове снова зазвучал голос Тисааны: «Что хорошего в справедливости, если оценить ее станет некому?»

«Она ошибается», – повторила я себе.

Но моя ложь уже начала рассыпаться. Все те ужасные вещи, о которых говорил Кадуан, произойдут снова.

Они происходили прямо сейчас, в этот самый миг.

Я обхватила ладонями его лицо и заглянула в глаза; когда-то мне показалось, что во всем этом жалком существовании, кроме них, нет ничего настоящего. Теперь его глаза омрачали горе и гнев.

Кадуан так хотел отомстить. Он держался за месть как за последнюю надежду. Но я подумала о том, что чувствовала, когда тело Ишки упало с балкона дворца. Пустоту.