– Каким Орденам? – спросил Макс, обводя рукой груду щебня.

У двоих советников в прямом смысле слов отвисла челюсть.

– Каким Орденам? – ошеломленно переспросила Хелена. – Каким Орденам?

– Ордена не раз использовали для оправдания некоторых крайне предосудительных поступков. Например, многочисленных переворотов. – Макс принялся загибать пальцы. – Военных преступлений. Пыток. Разжигания нескольких войн и…

– Мы понимаем твою мысль, Максантариус, – пробормотал один из членов Совета, потирая виски.

– Но… ты же верховный комендант, – несколько беспомощно заметил другой.

– Только до тех пор, пока не смогу избавиться от должности. И по моему мнению, лучшим способом избавиться от нее будет отправить все это на помойку.

Я слегка поморщилась от свойственной ему вызывающей бестактности при выборе слов.

Он поделился со мной этой идеей несколько ночей назад, когда мы лежали, обнявшись, в постели. Тогда он выразил ее мягче и задумчивее, с некоторой неуверенностью. Его воспитали, внушая, что Ордена – это вершина устремлений. Стереть все это далеко не так просто, как он сейчас пытался показать.

– Но чем Ордена могут стать теперь? – произнес он той ночью. – Что хорошего можно из них извлечь? Посмотри, во что они превратились еще задолго до войны. Посмотри, что они сделали с тобой! И с фейри, которых Нура держала в заключении. Даже…

– Даже с тобой, – тихо добавила я.

Он только покачал головой, слишком рассерженный, чтобы продолжать.

Макс был прав. Я тоже думала о чем-то подобном, хотя и не знала, как это выразить. Если Ордена продолжат существовать, будет очень трудно, если вообще возможно, убедить фейри, что мы не одобряем и не собираемся повторять действия Нуры. Даже в Союзе преобладали скептические настроения, – в конце концов, Ордена под правлением Нуры владели рабами. Зараза распространилась повсюду.

Большинство членов Совета поняли нашу точку зрения, но все же продолжали спорить. Неудивительно – сложно согласиться с роспуском объединения, составляющего основу привычного образа жизни.

– Если организация разрешает такие пытки, – наконец произнесла я, – как мы можем продолжать поддерживать ее?

Даже самые стойкие сторонники Орденов замолчали.

И однако, я понимала печаль на их лицах. Когда решение было принято, глубокой ночью я поняла, что ноги привели меня к руинам. Некогда самая величественная достопримечательность Ары превратилась в груду серебра, золота и стекла. Я прошлась по обломкам и подобрала книгу с вытисненным на переплете символом Орденов – сплетенными солнцем и луной. Когда я жила у Эсмариса как рабыня, у меня была похожая книга. Я выучила аранский, твердя текст наизусть долгими ночами.