Недели тянулись медленно и в то же время до безумия быстро в тумане усилий, усталости, растерянности и… хрупких, как в юности, мечтаний.

Я никогда не возражал против того, чтобы с головой окунуться в работу. Она отвлекла от боли, которая все еще мучила меня, и от тяжелых мыслей, таящихся внутри, и от сложных чувств, с которыми, как я знал, рано или поздно мне придется встретиться лицом к лицу. По крайней мере, в этом я был не одинок. Я знал, что вся Ара ждет того момента, когда можно будет поплакать, но мы хотя бы сделаем это в надежных объятиях лучшего мира. Меня переполняла решимость воплотить такой мир в жизнь.

Я чувствовал непреклонную уверенность, что расформирование Орденов станет правильным поступком. Но это решение привело к ошеломляющему количеству вытекающих из него трудностей. Самой насущной из них стала вот какая: если нет Орденов, то нет и верховного коменданта, а если нет верховного коменданта, то кто, драть его, будет править страной?

Ответа на этот вопрос я пока не нашел. Проще всего было бы обратиться к семье, откуда происходила Сесри. Однако в ходе развязанной Зеритом войны большинство прямых наследников были убиты, и мы ступали на зыбкую почву сомнительных прав на трон, принадлежащих троюродным внукам. Тисаана с Союзом Семи Знамен обсуждали формы правления, где окажутся представлены все страны альянса, хотя обсуждение еще было далеко до завершения. Подобная система идеально подходила для Союза – все преимущества единого государства в сочетании с независимостью стран-членов, – но я не мог представить ее на Аре.

В перерывах между расчисткой города я проводил дни взаперти с Советом Орденов и приближенными короны, снова и снова пытаясь найти решение, но безрезультатно.

Наконец ко мне пришел посетитель – тот, кого я меньше всего ожидал увидеть. Таре, советник Сесри из вальтайнов, который куда-то исчез после смерти Зерита. Вернее, исчез до сегодняшнего дня, когда он вдруг возник на ступенях дворца и попросил о встрече со мной. Мне стало так любопытно, что пришлось согласиться.

Он опоздал на нашу встречу, и когда наконец появился, то сделал это так тихо, что я не подозревал о его присутствии, пока он буквально не задышал мне в шею.

– Вознесенные над нами, Таре! – Я едва успел поймать книгу, которую чуть не уронил, и положил ее на стол. – Дай о себе как-нибудь знать в следующий раз.

– Мне часто так говорят.

– Нисколько не удивлен.

Слабо улыбнувшись, он некоторое время постоял молча.

– Ты мне всегда нравился, – наконец сказал он. – В те дни, в Орденах. Я никогда тебе этого не говорил.