– Что? – с тревогой переспросил он.

Я зажмурился. Несколько секунд отгонял образ Мофа, каким увидел его в Илизате. Когда я взглянул снова, он выглядел как ни в чем не бывало. Гладкая, необгоревшая кожа, цел и невредим.

Со-бе-рись!

– Ничего, – сказал я. – Ничего. Иди отдыхай.

Я поднялся, прошел к двери, прислонился и попробовал взять себя в руки. В голове так стучало, что я услышал шаги, только когда они приблизились вплотную.

– С возвращением, – сказала Нура. – Смотрела ваши учения. Должна отдать тебе должное. Они хороши.

– Мне всегда не по себе от твоей лести. Все кажется: опусти глаза и – увидишь торчащий между ребрами нож. К тому же они и до меня были…

Я повернулся к ней и запнулся на полуслове.

Ее я тоже видел в Илизате. Она ползла ко мне, обгоревшая, изломанная – такая, какой была в Сарлазае.

Я отвел глаза:

– Они и были хороши.

Я совладал с голосом, и все же Нура смотрела озадаченно.

– Вознесенные, Макс, что случилось?

– Ты о чем?

– Обидеть хочешь? Я тебя двадцать лет знаю.

Я с усилием поднял на нее глаза. Илизатское видение пропало, но у меня и без магической тюрьмы в голове хватало кошмаров. А эта картина даже кошмаром не была. Это было воспоминание.

– Ничего, – сказал я. – Просто устал.

Я знал, что она мне не поверила. Но наши с ней отношения в основном и строились на умолчании правды, так что она, не настаивая больше, достала из кармана бархатный мешочек:

– Вот, нашла для тебя кое-что.

Я, замешкавшись немного от удивления, взял мешочек. Багровая ткань была измята и вытерта. А когда я, открыв, извлек содержимое, у меня перехватило горло.