Я сглотнула. Слова не шли с языка. Здесь все пропахло пеплом – кроме него. От него пахло палисандром – я только теперь заметила и узнала этот запах, когда он окутал меня. Он и выбивал меня из колеи, и успокаивал.

Это отзывалось случившееся в ту ночь и будет отзываться долго-долго.

Я тоже не поняла, что это было. Позже мне пришло в голову, что Кадуан просто оказался много сильнее, чем я думала. Но…

Я покачала головой – чуть заметно, не отрываясь от его глаз, будто ответила без слов: «Я тоже не понимаю».

– Ты меня спасла, – пробормотал он.

– Я не могла…

«Не могла позволить тебе умереть после тех жестоких слов?»

Вместо этого я хрипло прошептала:

– Я должна извиниться. За то, что наговорила тогда в таверне. Всё это… я вовсе так не думала. Просто твои слова оказались…

Слишком похожи на правду.

Перемена в его взгляде сказала мне, что он понимает.

– Я знаю, как трудно сорвать ковавшиеся столетиями цепи.

Ответ был простым и добрым. Он должен был возненавидеть меня за те слова. А он…

Он неожиданно пробрался прямо мне в душу.

Я вспомнила, как неловко он вел себя перед высокородными – как вечно умудрялся сказать что не надо и когда не надо. До сих пор я не понимала. А теперь вдруг поняла.

Он был честным. Был настоящим.

– По-моему, ты станешь великим королем, – тихо сказала я.

Он изогнул уголок губ – тенью улыбки.

– По-моему, ты станешь великой тиирной, – ответил он еще тише.

И мне впервые пришло в голову, что как сама я вижу красоту в том, что другие назвали бы слабостями, так и он может видеть меня.