Три дня спустя мы вернулись в давно покинутую людьми Итару – вернее, в то, что от нее осталось. Увидев, я просто окаменела – не могла ни двинуться с места, ни вздохнуть. Окружавшие меня спасенные жители падали на колени, в ужасе зажимали рот ладонями. Кто-то метался по руинам, выкликая имена. Кто-то пытался найти хотя бы след своего дома.
Я помогала им в поисках любимых и имущества. Они все чего-то искали и, так же как люди, не находили. Нашли мы разрушенные дома и уничтоженные жизни. Нашли тела – и детские тоже, – разбитые падением с высоты или, хуже того, рассеченные от паха до горла с тошнотворной целесообразностью, от которой я чуть не захлебнулась желчью.
Ужас свершившегося здесь прижимал меня к земле.
Я действовала спокойно и обдуманно. Но к закату вышла за окраину городка и забилась за груду щебня в подлеске. Там, скрывшись от глаз, я повалилась на колени и меня вывернуло наизнанку, а потом, развернувшись, я разбила себе кулаки, колошматя по обломкам бревен, пока слезы не хлынули из глаз.
Я остановилась, когда не стало сил продолжать. Костяшки пальцев были в крови. Я порвала стягивающие живот швы. И ничего не почувствовала. Кроме ярости.
Шаги за спиной я узнала, не глядя. И не смогла себя заставить взглянуть на него после того, как своими глазами увидела, что постигло
– Мы пойдем в Нираю, – сказала я. Голос осип, но не срывался. – Мне все равно, какой ценой, – лишь бы такое не повторилось.
Молчание. Я подняла наконец голову. Кадуан смотрел устало и грустно.
Он молча шагнул ко мне. Протянул руку и так нежно, что я захлебнулась воздухом, коснулся моего живота. Его рука была горячее просочившейся сквозь рубаху крови.
– Кровит, – пробормотал он.
– Не важно.
Я действительно так думала.
– Твой отец бы этого не дозволил.
– Не важно. – К собственному удивлению, я и тут говорила, что думаю. – Я тиирна. Говорю – идем, значит мы идем.
– Тиирна, – тихо повторил он.
Что-то мелькнуло в его глазах – что-то непонятное. Может быть, гордость за меня.
Он подступил еще ближе. Тепло его тела охватило меня, по коже пробежали мурашки. Когда он склонил ко мне голову, наши лица сблизились почти вплотную. Я различала каждый оттенок в зелени его внимательных, любопытных глаз. Матира, как он смотрел! Будто видел во мне вопрос без ответа или неразгаданную загадку. Мне никогда не хотелось, чтобы меня кто-то узнал, увидел, – страшно было, что ответ окажется неудовлетворительным. Но его взгляд меня почему-то утешил. Я так устала.
– Я много думал за это время, – тихо сказал он. – До сих пор не понимаю, что ты со мной сделала в ту ночь. Не бывало во мне такой магии.