Дворец был огромным, больше многих городских кварталов. Почти невозможно было бы отыскать ее, не представляй я, куда идти. Но мне в Ривенайскую войну не раз довелось побывать в камерах. Те, что на третьем уровне, часто отводились для повелителей – они были надежно укреплены и ограждались магией.

Не нравилось мне полагаться на догадку в таком важном деле. Но на месте Авинесса я поместил бы Тисаану в какую-то из тех камер.

Значит, мне надо пробиться до третьего этажа и наполовину его длины.

Вначале я продвигался быстро. Легко отгонял ошарашенных, перепуганных солдат, не успевавших разобраться в увиденном.

Но солдаты на втором этаже успели подготовиться. Стычка вышла жестокой и грязной. Обычно я вел бой с обдуманной точностью. А здесь, в незнакомом теле, когда весь мир оделся туманом, а внутри горел магический хаос, я дрался беспорядочно, жертвуя изяществом ради грубой силы. Не хватало мне точности беречь врагов.

Здесь… Здесь лилась кровь.

Вскоре коридоры заполнились смрадом горелой плоти. Я получил множество ударов, глубокие борозды исполосовали мне бока. Взамен утекающей крови я все больше питался магией. Огненные языки разгорались ярко, жарко и неудержимо.

За глазами возникло немое жужжание – что-то сопротивлялось моей магии. Я никогда не принимал этого облика так надолго. И не знал, на что в нем способен, – еще не знал.

Но сейчас пределы моих возможностей не значили ничего. У меня не было времени. Времени не было у Тисааны.

Я разбил новую волну солдат. Поначалу старался не наносить смертельных ударов. Но по мере того как моя магия утомлялась и движения замедлялись, затрудняя переход от человека к магии, милосердие становилось непозволительной роскошью. Я уже не мог сдерживать силу. За мной оставался кровавый след. Не хотелось бы мне снова увидеть столько мертвецов.

Покончив с особенно беспощадной схваткой, оглядываясь сквозь боль в мышцах и рвущуюся на волю магию, я увидел еще одного солдата – он ринулся на меня мимо разбегающихся товарищей. Я изготовился к новому бою – а он вдруг замер.

А потом упал с расползающейся по коже знакомой гнилью. А за ним встала Тисаана с мечом в руке.

Я судорожно вздохнул. Я позволил закрыться вторым векам, выбросив себя в немой мир, показавшийся еще тусклее и тише в сравнении с покинутым секунду назад. Тисаана кинулась ко мне, чуть не раздавила в объятиях, и я охотно ответил тем же. И, только ощутив, как она вздрогнула у меня в руках, сообразил, что она беззвучно задыхается от боли.

Я отстранился, осмотрел ее.

– Надо уходить… – начала она.