– Так войне конец, – пробормотала я.

– Должно быть, так. Правда, Зерит пока об этом не объявлял. Хотя воевать ему больше не с кем.

Мне стало не по себе. Я наблюдала за постепенным распадом Зерита, видела, как ссыхается его разум, и теперь поймала себя на мысли, не отыщет ли его болезненная подозрительность новых врагов в тенях, отброшенных его непомерным возвышением.

Но взгляд Макса отвлек меня от этих мыслей: он морщил лоб, на щеке напрягся маленький мускул.

– Что? – Я заморгала, глядя на него.

– Сегодня утром я нашел у тебя записку.

Я замерла. Я точно знала, о какой записке речь: с просьбой Фийры навестить ее бабушку. Стоило вспомнить, в горле встал комок.

– Так… Там тебя и взяли?

Я кивнула. Наверное, он хорошо меня знал и услышал несказанное, потому что голос его стал убийственно тихим.

– Ловушка. Вот почему ты решила вернуться туда после боя.

И снова молчание заменило ответ.

От его гнева загустел воздух.

– Ты сражалась за них как никто другой. А они тебя продали. Это даже не жестокость – это тупость.

С языка у меня сами собой сорвались придуманные для них оправдания:

– Ты так говоришь «они», будто они все одинаковые. А это один человек. Некоторым всегда будет трудно поверить…

– Тисаана, я ведь думал, что опоздал. – Он не повысил голоса, но от звучавшей в нем боли я вся сжалась. – Я думал, что, ворвавшись во дворец, найду твой труп. Я думал, что сбываются показанные Илизатом видения. Мне никогда в жизни не бывало так страшно. Никогда.

Его взгляд метнулся навстречу моему. Я не открывала рта. Этот страх так и застыл у него на лице. А будь я на его месте… если бы в ловушку попал он…

Мне стало плохо от одной мысли.

– Так просто ты от меня не отделаешься.

Я отвела с его глаз непокорную прядь темных волос, подушечкой пальца разгладила морщины на лбу.