– Этих людей загнали в невозможное положение. Некоторым всегда будет трудно в меня поверить.

Он притянул мою ладонь к губам и поцеловал.

– Если раньше не верили, теперь поверят, – тихо сказал он. – Они смотрели на тебя, как не смотрят на человека.

Не знаю, почему меня затошнило от этой мысли, – ведь именно этого я и добивалась.

– И на тебя тоже так смотрели.

Да он и заслужил это рвущееся из глаз благоговение. Он был такой необыкновенный, что дух захватывало.

Макс поежился и отвел глаза. Он столкнулся с самым пугающим своим страхом: что мир увидит, на что он способен. Ему и в Трелле тяжело было открывать себя. А теперь все вышло наружу, даже его прозрачные, как бумага, отговорки не помогут.

– Я бы лучше спрятался, – пробормотал он. – Но… это было не зря.

Я прижалась к нему, припала губами к шее, вдохнула его запах. Он отпустил мою руку, чтобы обнять целиком, привлечь поближе.

Бывало, в такие минуты мне хотелось объяснить ему, что смешно и пытаться втиснуть такие чувства в звуки слов. У меня всю жизнь вырывали из рук все, что я любила. Сердце мое не отрастило корней, потому что его вырубали каждые несколько лет. Можно научиться жить и без корней. Находить любовь там, где ее не существует, например в поверхностной нежности жестокого мужчины. Учишься принимать потери как часть своего существа и притворяться, будто не оплакиваешь каждую разорванную связь.

Я забыла, что любовь может проникать так глубоко, быть такой надежной. На ветвях этого дерева можно было построить жизнь. И его крона приютила бы будущее поколение.

Но слишком много на мне осталось шрамов. Трудно мечтать среди пепла потерь. Трудно не думать, стоит ли предлагать те крохи, что в тебе остались, тому, кто заслуживает много большего.

Я зажмурилась. В глазах щипало.

– Я тебя люблю, – выдохнула я.

Люблю. У меня не осталось ничего, кроме этого слова. А его казалось так мало…

Мы с Максом пробыли там, пока можно было, пока в мою комнату не стали заглядывать целители. Макс нехотя согласился на осмотр, так что я на время осталась одна. И когда в дверь снова постучали, решила, что это опять целитель. Но в щелку заглянуло знакомое лицо.

Серел.

Первое, что пришло мне в голову: «Не хочу, чтобы он видел меня такой!»

Я приподнялась и выжала слабую улыбку. Он ответил – словно провернул у меня в животе кинжал вины.