Мне трудно было в это поверить. Да, теоретически это укладывалось в описание Эомары. Я напитал Тисаану своей магией, и это позволило ей продержаться, пока Решайе не обменял свою жизнь – если это можно было назвать жизнью – на ее.

Звучало неправдоподобно, но не больше всего того безумия, среди которого мы жили день ото дня. Просто я не готов был это принять. Не готов был поверить в надежду такого рода.

– И с тех пор, – спросила Нура, – его совсем не слышно?

– Нет. Ничего.

– А как твоя магия?

Тисаана протянула руку. Пальцы у нее, как и у меня, почернели, темные прожилки тянулись по внутренней стороне предплечья. Рука дрожала.

– Ничего, – повторила Тисаана.

И я понял, что пугало ее больше всего: внезапное бессилие.

Что-то, непонятное даже мне, мелькнуло в лице Нуры. Я-то ждал, что такой поворот приведет ее в ярость. Она ведь считала Решайе самым ценным достоянием Орденов. И чтобы он пропал, когда власть верховного коменданта упала ей в руки?

«Хорошо, – подумалось мне. – Я рад».

Однако Нура не выказала досады.

– Вы оба устали, – сказала она. – Вашим телам, не говоря уже о магии, нужно отдохнуть несколько недель. Пока рано судить, что сделал или не сделал Решайе.

Тисаана молчала. Но на ее лице я читал ответ: «Я знаю, что он сделал».

– Думаю, вам обоим следует отдохнуть, – продолжала Нура. – Если хотите, можете покинуть Башни. Отправляйтесь домой.

Мы с Тисааной удивленно переглянулись.

– Я потрясен дозволением покинуть Башни, – сухо сообщил я.

Но, Вознесенные, мне ничего на свете так не хотелось! Слово «дом» застряло в сознании и не желало уходить.

– О, я не сомневаюсь, что вы вернетесь. – Нура с призрачной улыбкой на губах обернулась к Тисаане. – Что ни говори, у Тисааны осталось незаконченное дело.

И правда, на лице Тисааны появилось слишком хорошо знакомое мне выражение неумолимой грубой силы, так не вязавшейся с явной беспомощностью тела. Я видел на ее лице отзвук безмолвного сражения.

– А когда вернемся, – сказала она, – мы отправимся в Трелл.