– А сын?

– В безопасности. – Он шепотом, будто не думал говорить этого вслух, добавил: – И пусть сидни благодарят за то богов.

Но большого облегчения я в нем не замечала. И сама не испытывала. Я думала о своем отце – о своем могущественном, честолюбивом, самовлюбленном отце.

Впервые в жизни я думала о нем с отвращением.

В том, что случилось с домом Кадуана, он увидел шанс создать удобного себе короля и заманить врагов к себе в дом, где удобно будет вогнать им кинжал в спину.

– Этого не повторится, – сказала я. – Время моего отца прошло. Этот трон мой по крови. А заняв место тиирны, я обещаю тебе союз с сидни. Пока я правлю, он ваш.

И опять Ишка ответил мне загадочным взглядом.

Слезы жгли мне глаза.

– И я вместе с тобой, Ишка, оплакиваю все потерянные жизни.

Он закончил срезать мясо с костей, посмотрел на кучку еды перед собой, но есть не стал. Я его понимала. Меня тоже тошнило при мысли о делах моего народа.

Ишка, поднявшись, повернулся ко мне.

– Я вернулся потому, что наше дело не закончено, – сказал он. – Несмотря на все, что произошло, королева Шадия по-прежнему видит в людях главную угрозу. И я с ней согласен.

Я кивнула. Спорить не приходилось.

– Сколько я проспала? Сколько у нас времени до…

– До той встречи всего четыре дня. А нам еще далеко добираться.

– Доберемся.

Подтверждая свои слова, я поспешила встать. Я была ранена, но сильнее раны был гнев. Я устала давать людям шанс. Я устала оставлять убийства без последствий.

– Уничтожим главарей, – сказала я. – Хватит с меня полумер.

– С меня тоже. – Ишка поджал губы.

Я усилием разогнала облако гнева и печали, очистила мысли, как полагается дельному, хладнокровному Клинку – такому, какой пыталась сделать из меня Сиобан.