Я шевельнула пальцами.

У меня есть пальцы.

Я ждала, когда почувствую другого – другого в одном теле со мной, того, с кем мне придется сражаться за власть или таиться от него.

Но со мной была лишь тишина. В сознании зияли пустота и одиночество. Никого, кроме меня.

– Эф.

Теплые пальцы погладили мою руку, и я непроизвольно отдернула ладонь. И села – слишком резко, так что закружилась голова и скрутило желудок.

– Ты в безопасности, – тихо сказал голос.

«Ты в безопасности». Я слышала эти слова Тисааны в ее мыслях, в сознании, которое когда-то делила с ней. Теперь мое сознание было пусто.

Я перевернулась и зарычала, уже срываясь с кровати. Налетела на стоящего, и оба мы повалились на пол – я на него, он обхватил меня за плечи, а я его даже рассмотреть не успела.

– Эф, это я.

– Не зови меня так! – прорычала я.

А потом посмотрела на него и замерла.

Да, я его знала. Хотя совсем не помнила откуда. Призрак забытой жизни. Чьей-то жизни, не моей. Жизнь всегда бывала чужой. У него было острое, угловатое лицо с россыпью веснушек на щеках и волной каштановых волос на лбу. Медная корона с зубцами оленьих рогов на голове. Но замерла я от его глаз. Знакомая моховая зелень, и смотрели они так, будто меня видели. Будто меня знали.

Мне это не понравилось. Не хотела я, чтобы меня видели.

Зашипев, я отскочила, шарахнулась, налетела на стену. Мы были в спальне – роскошной, насколько я понимала в таких вещах. Изразцовая плитка холодила мне ступни.

– Где я? – выпалила я. – Кто?.. Что это?..

Я не находила слов для вопросов. Опустила взгляд на свои распластанные ладони. Не Тисааны. Не Максантариуса. Не иссохшие ладони человека из белой-белой комнаты.

Медноволосый медленно, осторожно приближался ко мне. Мне не понравилось, как он на меня смотрел: будто я – это что-то подлежащее изучению, что требуется понять. Мне было проще, когда меня не понимали.

– Это твое тело, – тихо сказал он. – Ну, посмотри же на него.

– У меня нет тела.