Я заметила, как веки над затуманенными глазами мужчины дрогнули ровно настолько, чтобы заподозрить сознательную реакцию, и мой желудок сжался.

Затем Зерит потянулся ко мне.

Он убрал закрывавший рану платок и бережно положил его рядом со мной на кровать.

– Прости, – произнес он, и я вздрогнула, когда он углубил рану на моей руке.

Его глаза метнулись к моим, и одно долгое мгновение мы просто смотрели друг на друга.

– Ты боишься?

– Нет, – соврала я.

Зерит тихо хмыкнул, словно не сомневался, что я его обманываю. Затем отвернулся, показал предательски дрожащую жилку на шее.

– Вознесенные, я сам разволновался. На счет три. Готова?

Я кивнула, хотя и близко не была готова.

– Один. Два.

И я точно знаю, что он не произнес «три», прежде чем мир вокруг побелел и я потеряла способность дышать.

Боль пронзила вены, мускулы, глазные яблоки, словно меня царапали существа, чьи конечности состояли из мотков колючей проволоки. Мне удалось поднять голову ровно настолько, чтобы увидеть пальцы Зерита, сжимающие мою руку. Показалось, что у меня начались галлюцинации: зловещего вида красные и черные щупальца извивались в моей сочащейся кровью ране и поднимались вверх, подобно разметавшимся по воде волосам. Щупальца сливались с тягучей алой струей, вытекавшей из безвольной руки мужчины на соседней кровати.

Яркая белизна – пустота – комнаты начала меня душить. Мне казалось, что все мои органы вынимают и выворачивают наизнанку.

Я не понимала, что кричу в голос, пока не заметила, что уже оглохла, а горло саднит.

В голове билась только одна мысль: Зерит все же солгал мне.

Происходящее не могло оказаться ничем иным, кроме смерти.

Закружилась голова, зрение затуманилось. Я перестала кричать, потому что больше не могла управлять голосом, не чувствовала своего горла, хотя оно все еще пыталось издавать какие-то звуки.

И последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в слепящую тьму, был голос, шепотом твердящий с маниакальным упорством:

…Дом, дом, дом, дом…