И он не отпустил. Даже когда на нас обрушилась волна наслаждения, вскоре сменившегося летаргией и умиротворенным спокойствием.

Мы откинулись на подстилку, потом прижались друг к другу, и прерывистые вдохи постепенно замедлились до глубокого, ровного дыхания. Макс лениво поднял руку и приглушил мерцающий свет фонаря. Я положила голову ему на грудь и наблюдала за нашими переплетенными пальцами, чувствуя, как ласкает кожу прохладная тишина теней.

Он по-прежнему не отпускал меня. Он держал меня, когда его дыхание стало глубже, а у меня в глазах начало расплываться. Я не отводила взгляда от наших рук.

Последней мыслью, перед тем как сон завладел мной, было желание навсегда остаться привязанной в его гавани.

Глава 63

Глава 63

Макс

Я оказался в весьма затруднительном положении.

С одной стороны, на мне лежала красивая обнаженная женщина, ее лицо прижималось к моей шее, размеренное дыхание щекотало кожу, и впервые за последние недели – да что там, годы – я чувствовал себя по-настоящему удовлетворенным. Хотелось свернуться поудобнее и погрузиться в манящий покой, цепляясь за чудесную мысль, что, когда я открою глаза, Тисаана по-прежнему будет рядом.

С другой стороны, на мне лежала красивая обнаженная женщина, ее пальцы сонно рисовали на моей груди круги, и мы понятия не имели, что будет с нами на рассвете. Может быть, один из нас или мы оба не выберемся отсюда живыми. А может, закончив с войной здесь, мы вернемся в Орден, и нас сразу же отправят на следующую бойню.

Может быть, Решайе сумеет закрепиться в сознании Тисааны и лишит меня возможности быть с ней в будущем… Но такая перспектива ужасала меня сильнее всего, так что я выбросил ее из головы.

В любом случае кто знал, сколько времени пройдет, прежде чем мы снова сможем побыть вместе? И хотя мне определенно стоило поспать, разве мог я нуждаться во сне больше, чем в Тисаане? Больше, чем в возможности проводить каждую секунду внутри ее, смотреть на нее, касаться или слушать ее? Я хотел запомнить каждый издаваемый ею звук, выражение лица, каждую веснушку или родинку, как будто я, как картограф, собирался запечатлеть ее на карте своей души. Мне предстояло проложить еще много путей.

Конечно, я устал. Но меня ждало еще столько дел.

Вычерчиваемые Тисааной круги смещались, превращаясь в ленивые изогнутые фигуры на моем животе. Я пытался проглотить судорожный смех, но не преуспел.

– Какое завлекательное хихиканье, – поддразнила она.

– Выдать тебе, что я боюсь щекотки, будет самой большой ошибкой в моей жизни.

Ее пальцы сдвинулись ниже. И щекотка перестала быть насущной проблемой.